База рефератов

А.А. Кретов, Воронежский государственный университет

Памяти русского лингвиста Никиты Ильича Толстого

В отношении этимологии слова обед царит едва ли обоснованное единодушие1 тогда как этимология существительного беседа спорна даже в свете последнего слова науки2.

Цель данной статьи - изменить этимологическую ситуацию и не только обнаружить у слов обед и беседа нечто общее, но и вписать их в круг праиндоевропейской культуры.

Этимологические словари возводят слово обед к корню *ed (еда, едим, едите, едят), реконструируя исконное значение 'трапеза' или 'время трапезы'3. Современная семантика слова обед4 столь близка к идее еды, что связь обеда с едой воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

На этом фоне из поля зрения легко ускользают "мелкие" фонетические и акцентологические неувязки.

В частности, если обед - производное от глагола объесть-объедать (а как иначе может появиться глагольная приставка об- у существительного?), то почему это не *объед? Сравним: объезжать - объезд, а не *обезд, объявлять - объявление, а не *обявление, объяснять - объяснение, а не *обяснение, объять - объятие, а не *обятие. Да и в других словах с корнем ед-не находим случая взаимодействия гласного корня с конечным согласным приставки: надъедать, подъедать, разъедать, изъедать, съедать, отъедать. Во всех случаях между корнем и приставкой обнаруживаем морфонологическую прокладку {ъ/}.

В морфонологическом отношении глагол обедать и существительное обед могут быть удовлетворительно объяснены только как результат взаимодействия б и в на стыке приставки и корня. Этот процесс имел место еще в праславянскую эпоху и представлен в словах об-(в)ет, об-(в)ида, об-(в)ертка, об-(в)итатъ, об-(в)язатъ, а также в словах об-(в)олочка, об-(в)од, об-(в)оз, об-(в)онятъ, об-(в)оротенъ и др.5 Следовательно, с фонетической (морфонологической) точки зрения слово обед может представлять собой только результат взаимодействия приставки об-с корнем -вед(вёд-).

Непонятными оказываются и отношения "однокоренных" глаголов обедать и объедать. В народном сознании они противопоставлены, как это обычно бывает с омонимами. В.И.Даль в своем словаре приводит следующие поговорки: Обедай, да не объедай; Тебя звали обедать, а ты пришел объедать.

Совсем иные отношения у глагола обедать с глаголом ведать и его производными: они - сопоставлены, как это бывает с близкими по значению словами: Кабы я ведал, где ты ноне обедал, знал бы я, чью ты песенку поёшь! Кабы знать да ведать, где нынче обедать. Кабы ведал, у чужого б не обедал. Про то дедушка не ведает, где внучек обедает. Пошел проведать, да и остался обедать.

Столь широко представленная в пословицах "рифмованность" глагола обедать со словами корня ведать не случайна. Она указывает на еще одно веское доказательство того, что глагол обедать и глагол едать не имеют ничего общего - на различие их акцентологических характеристик.

Рассмотрим место ударения в глаголах едать, ведать и их приставочных производных.

ОБЕД и БЕСЕДА: СЛАВЯНСКИЕ ЭТИМОЛОГИИ

Как видим, в глаголах с корнем ед- ударение расположено на суффиксе -а-, тогда как глаголы с корнем вед- имеют ударение на корне. При этом глагол обедать имеет ударение на корне как типичный глагол с корнем вед-.

Этимологи, связывающие обед с едой, явно находятся под гипнозом современной семантики глагола. Если они и замечают необъяснимость формы слова, то, похоже, предпочитают игнорировать её во избежание необъяснимости значения6.

Приняв как очевидное формальную выводимость глагола обедать из глагола ведать, обратим внимание на древность фонетической трансформации БВ > Б на суффиксальном стыке. По свидетельству историков языка, этот процесс по меньшей мере современен процессу смягчения согласных перед j7, т.е. относится к 5-8 вв. н.э.8

Данное свидетельство формы необычайно важно, поскольку ориентирует нас не на современное значение слов обед и обедать, а на древнее значение, которое они имели на момент своего образования, т.е. задолго до 5 в. н.э. Чтобы понять исходное значение слов обед и обедать, необходимо обратиться к материальной и духовной культуре общества, находившегося на родо-племенном или даже первобытном этапе развития. Соответственно, следует обратить внимание на наиболее архаичную часть их современной семантики.

Во-первых, употребление слова обед хорошо сохранило социальный, формальный и обрядовый характер принятия пищи9.

Во-вторых, тесная связь обеда с ритуально отмеченным временем суток10 - полуднем - не менее очевидна, чем нагружен-

обЕд-ать отвЕд-ать вЕд-ать

обЕд-аю отвЕд-аю вЕд-аю

обЕд-аешь отвЕд-аешь вЕд-аешь обЕд-ает отвЕд-ает вЕд-ает

обЕд-аем отвЕд-аем вЕд-аем обЕд-аете отвЕд-аете вЕд-аете обЕд-ают отвЕд-ают вЕд-ают обЕд-ал отвЕд-ал вЕд-ал

обЕд-ала отвЕд-ала вЕд-ала

обЕд-ало отвЕд-ало вЕд-ало

обЕд-али отвЕд-али вЕд-али

обЕд-ай отвЕд-ай вЕд-ай

обЕд-айте отвЕд-айте вЕд-айте ность этого слова обрядово-ритуальной и сакральной семантикой11. Приурочение обеда к другому времени представляется позднейшим и вторичным.

В-третьих, столь же не случайна и ритуально мотивирована пространственная привязка обеда, отразившая в наличии у слова значения 'юг'12 или 'юго-восток'13. (Обратим также внимание на то, что не семантика слов с корнем *ed-, а именно семантика слов с корнем *ved- оказывается максимально нагруженной сакральными, ритуальными и шире - социальными смыслами14.

Этот факт можно рассматривать как третий - семантический - аргумент в пользу наличия в слове обед корня вед-.

Каким же образом семантика знания, ведения могла превратиться в семантику приема пищи?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо реконструировать целостную семантику слова, которая складывается не только из семантики корня15, но и из семантики префикса.

Как следует из вышеизложенного, существительное об(в)ед мы считаем производным от глагола об(в)едать, который, в свою очередь, является приставочным производным от глагола ведать.

Обратимся к семантике приставки об- в словах обедать и обед, для чего прежде всего попытаемся хотя бы приблизительно определить относительную хронологию этих слов.

Рассмотрим слова, образованные по той же модели, что и слово обед. Как известно, именно в производных словах обычно сохраняются древнейшие значения производящих, которые сами производящие нередко со временем утрачивают, поэтому обращение к отглагольным существительным гарантирует лучшее сохранение древнейшей семантики, чем обращение к глаголам с приставкой об-.

Вот эти слова: об-(в)ет, об-рок (первоначально то же, что обет), об-ряд, об-(в)ида, об-ман, об-мен, об-раз.

Как видим, ритуальная и шире - социокультурная принадлежность этих слов налицо. Очевидно, что и по семантике, и по модели образования эти слова относятся, как минимум, к праславянскому периоду и отражают менталитет древних индоевропейцев.

Обратим внимание на семантику приставки об- как таковой, которая в современном русском языке группируется вокруг двух основных значений: "направить вокруг или во все, на все стороны чего-либо действие, названное мотивирующим словом" -обежать, осмотреть, ощупать и т.д. и "направить мимо предмета находящегося на пути, действие, которое названо мотивирующим словом", например, обежать, обойти, объехать и т.д." 6

Нас будет интересовать тот центр семантики приставки об-, который организован концептом круга как символа всесторонности, всеохватности, целостности, единства.

Реконструируемая таким образом семантика всеобщего, охватывающего и объединяющего всех сакрального знания прекрасно описывает древний обряд жертвенной трапезы, жертвенного пира, связанного "с очень важным концептом "причащения едой"17. Ср. реконструируемую для и.-е. праязыка семему социального термина *t'aHp^ ^ 'ритуальные яства, преподносимые божеству и съедаемые во время праздничных церемонии .

О.М.Фрейденберг, специально исследовавшая роль и семантику еды в архаичных культурах, свидетельствует: "В первобытном обществе еда совершается сообща, и главарь разделяет пойманного зверя на части, которые раздает среди присутствующих. Таковы спартанские сисситии и афинские обеды в пританее: каждый получал свою долю в общественном столе, даровом, связанном с общественной должностью" . В православной традиции все участники обряда евхаристии причащаются "Святых Христовых Тайн". Тем самым все они как бы становятся "со-ведающими" эти тайны. Таким образом, первоначально главное в ритуале об-веда, не еда, а при-об-щение20 сакральному знанию. Еда же и питье - лишь способ, так сказать, "техника" этого причащения.

Семантика круга, единства, всеохватности ритуального действа и передается приставкой об-21.

Аналогичную внутреннюю форму О.М.Фрейденберг находит в греческих словах "*Vze:V4 - 'делить на части', 'растерзывать', *Vz>H - 'пир' (где у каждого равная порция, так называемый пир в складчи-ну)"22.

Древний протославянский *ob-vedb был ритуалом, привязанным к полудню - моменту наивысшего положения солнца на небе, когда оно находится в южной стороне23. Об общественной значимости обрядов жертвоприношения и участия в них для членов архаичных социумов можно судить, в частности, по римским свидетельствам о религиозной практике кельтов. "Ритуал жертвоприношения обеспечивал непрерывность времени, поддерживал его естественный ход. Поэтому "отлучение от жертвоприношений", о котором писал Цезарь, воспринималось древними кельтами как тяжелейшее наказание: выброшенный из общества, такой человек терял возможность регулярно приобщаться к божественной сути [выделено мной - А.К.] и тем самым выпадал из круга времени"24.

То, что обеды до сих пор устраиваются по любым сколь-нибудь значительным событиям в жизни коллектива или индивидуума, неопровержимо свидетельствует о том, что перед нами не просто "прием пищи между завтраком и ужином", а именно социально значимый обряд, ритуал, призванный принести благополучие тому, кто его устраивает. Этнографам хорошо известно внутреннее родство дара и пира. Пир (об-вёд) как жертвоприношение был даром, приносимым богам в обмен на их благосклонность. Таким образом, современные обеды, устраиваемые в честь кого-, или чего-либо, являются, по существу, "отдарком" за дары свыше.

Неотлучна от обеда и семантика круга, формы солнца(!), как ритуально маркированной фигуры и символа жизни, единства, соборности, сопричастности25.

Значение круга, его символики, семантики, семиотики для культуры трудно переоценить. Древнейшие бытовые (чум, юрта, вигвам, иглу) и культовые постройки имеют форму круга, которую до наших дней донесли цирк и стадион26.

Так фонетический процесс, вызванный законом возрастающей звучности в слоге, преобразовавший в V-VIII вв. н.э. обвёдъ в обёдъ, способствовал народно-этимологическому сближению обеда с едой (для чего были основания и в самом ритуале), а тем самым - и перемещению слова из сакральной сферы ритуала в профанную сферу быта. В процессе профанизации, инициированном возникшей в результате фонетического процесса (bv > Ъ) омонимией корней вед- и ёд-, акцент с ритуала переместился на одну из его составляющих, сделав главным не цель - вещую сопричастность божественной сути, а средство - саму трапезу.

Наряду со словом обед социальным термином являлось первоначально и слово беседа. На это указывают "ст.-чеш. beseda ж. р. 'развлечение', 'рассказ', 'приятное общение с друзьями', 'пир', 'садовая беседка' (Ст.-чеш., Прага)", в.-луж. bjesada ж. р. 'беседа, общество, компания' (Pfulil 20), польск. biesiada ж. р. 'пир' (Dorosz. I, 514), др.-русск. беседа 'седалище, место сиденья', 'разговор в собрании', 'разговор с кем-нибудь', 'речь, слово, слова', 'речь, язык' (Срезневский I, 83—84), русск. беседа ж. р. 'разговор, преимущественно деловой или задушевный', 'собрание, общество людей', (обл.) 'скамейка', диал. беседа 'деревенская вечеринка, посиделка' (Куликовский 4), 'вечернее собрание молодежи в доме с работой или только для увеселения', 'пирушка', 'договор между родителями жениха и невесты о браке, сговор', 'свадьба; все участники свадьбы', 'группа пожилых крестьян, собравшихся посидеть, поговорить на завалинке перед избой или на траве', 'сидение в гостях без приглашения', 'толпа, компания', 'прием', 'сиденья для ямщика в телеге', 'место для сидения', 'постройка в виде галереи, со столом и скамейками', 'общественная изба для крестьянской работы' (Филин 2, 261—263), ст.-укр. беседа, беседа ж. р. 'разговор', 'компанейское веселье, с угощением' (Тимченко I, 85, 87—88), укр. бесгда ж. р. 'разговор, беседа, речь', 'пир, пирушка', 'общество гостей' (Гринченко I, 53), диал. бёсЧда 'разговор' (Чучка 309) [ЭССЯ, 1, 211]".

Среди данного материала позднейшим является значение 'разговор, обсуждение, обмен мнениями', более ранним - 'пир, общество гостей', а самыми близкими к исходному этимологическому значению являются значения 'садовая беседка', 'место для сидения' и 'постройка в вид

Подробности фонетической трансформации объ > объ также хорошо известны: "В связи с редукцией конечного слога происходило отвердение согласного в этом слоге. Этот процесс происходил в разных славянских языках в разное время, и в доисторическое и в их истории. Так, например, было с согласным t' в окончании 3 л. ед. и множ. наст. вр. (-tb); в одних языках раньше, в других позднее происходило это отвердение. В раннее время, до IX в., произошло отвердение t' (в -tb) в тех группах, которое легли в основу болгарских. В связи с таким изменением произошло и изменение гласного: tb —> tb... Старославянские памятники представляют формы 3 л. ед. и множ. наст. вр. с окончанием -тъ несет, несхпгъ, хвал>

Рассмотрим возможные причины и механизм превращения обисёды в беседу. Как известно, предлоги вън, кън, сън, отсутствуют в старославянских памятниках: "уже задолго до ГХ в. произошло в славянских языковых группах обобщение этих предлогов в виде vb, kb, уь"39. Это привело к тому, что на стыке предлога и существительного возникла позиция нейтрализации, представление о которой даёт строка из песни "Вдоль по Питерской": "Во пиру я была, во беседушке"40. Эта строка может с равным успехом передавать как предположительно исконную предложно-падежную конструкцию "въ обиседушке", так и её современную, полученную в результате переразложения, версию: "во беседушке". Поскольку главной семантикой предлога-приставки *obhi была направительная, то, естественно, что наиболее употребительным предлогом, предшествовавшим слову *обисёда, был именно предлог въ (из *vbri), что постоянно создавало условия для осмысления начального гласного как принадлежащего предлогу: *въ обисёду, *въ обисёде. Поскольку это было одно фонетическое слово, то звучало оно как [въб'эис'ёду], [въб'эис'ёд'ь]. Механизм переразложения представляется следующим: 1-ый этап - соположение, приводившее к стечению двух одинаковых гласных: [въ_ъб'эис'ёд'ь]41; 2-ой этап - стяжение гласных: ъъ >

Двойственность семантики приставки оби-/об- проявляется в оппозиции: замкнутый круг <-> разомкнутый круг. Замкнутый круг является символом целостности, единства, абсолюта, а разомкнутый круг утрачивает все эти свойства, вступая в невыгодную для себя оппозицию с прямой линией. В итоге две оппозиции, имеющие общий член, составляют триаду: 'замкнутый круг <-> ра-зомнутый круг = кривая <-> прямая'. С аксиологической точки зрения эта триада имеет вид "[+] <-> [—] <->

К первой из оппозиций приставочных значений восходят такие оппозиции глагольных ЛСВ, как обойти всех (каждого) <-> обойти (миновать) кого-л. одного; обнести всех (каждого) <->

Начнем с того, что язык, особенно в своих истоках, построен на бинарных оппозициях. Это справедливо и относительно глаголов положения в пространстве. Для обозначения положения в пространстве предметов и живых существ, как правило, используется два глагола. Один из них обозначает нормальное (а значит - немаркированное) положение предмета или существа в пространстве, а другой - аномальное и маркированное. Например, стакан, бочка, стул, автомобиль, жито, подсолнух, дерево, животное, человек может стоять (норма) или лежать (аномалия). Корова, лошадь пала -значит, 'умерла'; человек пал, значит, 'погиб', слёг, значит, 'заболел', и напротив - на ногах, значит, 'жив, здоров'. Ничего не меняет и употребления глагола сидеть для обозначения нормального положения в пространстве: воробей, пчела, муха, комар сидят (норма) или лежат (аномалия); морковь сидит в земле (норма) или лежит на земле (аномалия); ничего не меняется и с появлением в оппозиции глагола висеть: яблоко, груша, шишка, вишня, слива висит (норма) или лежит (аномалия) - пара "норма <->

Таким образом, столь привычная нам триада стоять <-> сидеть <->

Обратим внимание и на другое: наиболее древней семантикой глагола сидеть является отнюдь не 'занимать определенное положение в пространстве', а 'покоиться, находиться в одном месте' в отличие от 'двигаться, перемещаться, менять место пребывания и обитания'. Это древнее значение хорошо сохранилось в семантике прилагательного оседлый и глагола осесть в противоположность прилагательному кочевой и глаголу кочевать, как частному случаю движения. Сидеть первоначально входило в оппозицию "перемещаться <-> покоиться; двигаться <->

Показательно, что даже те птицы, которые не сидят, а стоят (как например, цапля), всё же садятся на землю, а не становятся или останавливаются. Между стать и сесть, в равной мере противопоставленных как статальные глаголы глаголам динамическим, налицо противопоставление по признаку 'временный (стать) <->

Таким образом, об-вёдъ и оби-седа (обозначающие два архаичных и почти тождественных по содержанию ритуала с круговым размещением его участников и с застольем-жертвоприношением богам, обеспечивающим единение социума, причащение его членов кругу времен через совместное вкушение пищи) находятся в отношении дополнительного распределения, будучи противопоставлены по следующим оппозициям: подвижность (обед) <-> неподвижность (беседа); под богом, вне дома (обед) <-> под крышей, в дому (беседа); юг (обед) <-> север (беседа); солнце (обед) <-> луна (беседа); полдень (обед) <-> полночь (беседа); лето (обед) <-> зима (беседа), молчание (обед) <-> речь (беседа); сдержанность (обед) <-> веселье (беседа); еда (обед) <-> питье (беседа); слабая (стоя)60 позиция участников (обед) <->