Краткий богословский — экзистенциальной интерпретации Рудольфа Бультмана
...ориентированность на знание делает нас какими-то неживыми, нас с нашей рабской психологией превращает еще и в рабов нашего собственного ума и его неминуемо ограниченных возможностей, а потому мы все еще не в силах погрузиться в Бога, как в Океан...
свящ. Г.Чистяков
Религия может до некоторых пор не выявлять своего мифа. Но это делается не потому, что религия сама по себе не мифична или не предполагает мифа, но лишь чисто временно, до тех пор, пока она еще не выросла в самостоятельный и цельный организм.
А.Ф.Лосев
В определенных кругах русской церкви стало уже общим местом говорить о необходимости самоидентификации нашего христианства. Это необходимо во избежание крайностей в вере и в практике. В вере — во избежание суеверия, тупого неприятия различных путей богословия или же индифферентизма в понимании веры. В практике — во избежание фанатичных самоограничений, пленения себя внешней традицией, с другой стороны — опять же индифферентизма в отношении пограничной этики и греховных поступков. Причиной всего этого является незнание истоков, развития и содержания собственного духовного стержня, веры и религиозно-этической практики.
Решение этой проблемы лежит в двух плоскостях: актуализации Библии, как христианского первоисточника и культурно-исторического анализа христианского религиозного опыта, накопленного между нами и Библией.
Система Рудольфа Бультмана, попытке анализа которой посвящена настоящая работа, имеет дело с этими обоими пластами материала, подлежащего переработке на пути самоидентификации.
Бультман, как специалист-филолог, работал в русле герменевтических исследований Библии. При этом он выразил себя как философ и богослов в экзистенциальной интерпретации и демифологизации новозаветного провозвестия, что является ныне неотъемлемой частью историко-культурного наследия христианства.
Необходимо овладеть и критически проанализировать созданное Р.Бультманом, чтобы избежать невежественного отказа и некритического всеядства, чтобы обогатить свое христианства достижениями этого ученого-христианина, чтобы занять свое место в том мире, где мы осуществляем христианский путь. В мире, где до нас побывал Р.Бультман.
I Краткая биография Рудольфа Бультмана и история формирования его взглядов.
Бультман — церковный человек. Он родился 20 августа 1884 г. в Нижней Саксонии, Германия. Его предки были лютеранскими пасторами и миссионерами. Все исследователи отмечают, что он стремился посвятить всю свою жизнь служению церкви. Он был прекрасным и плодовитым ученым, писавшем на множество тем: новозаветное литературоведение – критика форм (“ История синоптической традиции” , 1921, до сих пор остающиеся необходимым пособием по дисциплине), экзегезе (“ Комм. на Ев. от Иоанна” , 1941; “ 1, 2, 3 посл. Иоанна” в серии “ Херменейа” ), философии истории (“ История и эсхатология” – Гиффордские лекции, 1957; “ Иисус” , 1926), история богословской мысли (“ Первоначальное христианство в окружающей его обстановке” , 1956), наконец, демифологизация и экзистенциальная интерпретация (“ Иисус Христос и мифология” – Шефферские лекции, 1951, книга 1958; “ Богословия Нового Завета” в 2-х тт., 1953; “ Мир и за его пределами” , 1960). Кроме того, Бультман написал множество других крупных работ и малых статей, перечислить которые нет никакой возможности. Особо назовем его знаменитое эссе, ставшее поворотным пунктом в богословии XX века — “ Новый Завет и мифология” , доступное теперь и в русском переводе, — крайне небольшое по объему, тем впечатляющ эффект, который оно произвело.
Бультман получил классическое образование и специализировался как филолог-новозаветник. После окончания гимназии в 1903 г. (с особыми успехами по древнегреческому языку и немецкой литературе) он проходит по несколько семестров в ряде университетов, пока не попадает в Марбург. Бультман слушал курсы у таких звезд либерального протестантского богословия, как Г.Гункель, А.Гарнак, И.Вайс, А.Юлихер, В.Германн. 1910 г. — лиценциат богословия (работа: “ Стиль проповеди ап. Павла и диатриба киников и стоиков” , 1916 — доцент кафедры Нового Завета на богословском факультете марбургского университета (работа: “ Экзегеза Федора Мопсуэстийского” ), 1916–1921 — профессор на кафедрах в Бреслау и Гессене. С 1921 г. Бультман возглавил кафедру в Марбурге, где и пробыл до ухода на пенсию в 1951 году. Именно в Марбурге начинается новый этап в жизни богослова и философа, выход за пределы собственно либерального богословия на путь богословия экзистенциального. После 1951 г. Бультман не прекращает публиковаться, много путешествует с лекциями по Европе и Америке, читает знаменитые Шефферские (1951) и Гиффордские (1957 ?) лекции, публично полемизирует с К.Ясперсом, разъясняет свои концепции. Умер Бультман в Марбурге 30 июля 1976 года.
Многообразны и ценны достижения Бультмана. Однако, когда большинство неспециалистов слышит его имя, то на ум сразу приходит слово “ демифологизация” . Сколько непониманий и предрассудков связано с ним. Отчасти, с целью развеять предрассудки вокруг одного из самых важных вкладов в науку и написана эта работа. Перед тем, как перейти к изложению программы Бультмана, надо внести ряд уточнений и исторических замечаний.
Бультман сформировался в среде либерального богословия и неоднократно выражал свою признательность ему: “ Мы не смогли бы стать богословами, если бы в либеральном богословии не нашли атмосферы серьезной и радикальной правдивости” .
Однако Бультман вышел за пределы элиминирующих школ либерального богословия.
Вместе с Карлом Бартом и многими другими немецкими богословами он влился в многоликое, неоднородное, бродящее богословское течение со многими названиями.
Одно из них — теология кризиса. Не вдаваясь в подробности богословского процесса в Германии в 20-х годах, отметим, что впоследствии и Барт и Бультман создали свои, крайне различающиеся богословские миры, разойдясь во многом, но объединяет их признание кризиса либерального богословия.
Далее — если Барт пойдет по пути догматического, позитивистского богословия, без философской герменевтики, то Бультман, совсем наоборот, изберет путь скептического экзистенциального богословия с разработкой целого философско-герменевтического метода — демифологизации. Об этом мы и ведем речь.
Проблема со словом “ демифологизация” в одностороннем ее понимании. Часто ее отождествляют с либеральной “ очисткой” евангельского текста от всего, неприемлемого читателем, по тем или иным соображениям. Однако замысел Бультмана совсем иной. “ Демифологизация” — это как бы вывеска и это слово не работает у Бультмана самодостаточно, но только как подготовка к “ экзистенциальной интерпретации” .
Демифологизация и экзистенциальная интерпретация — две стороны одной медали.
Величие Бультмана в том, что он не выбрасывает буквально неприемлемый материал “ на свалку истории” , а реинтерпретирует его, снимает то, что называет “ мифом” и наполняет экзистенциальным содержанием. Точнее — герменевтический ключ и заключается в том, что Евангелие несет экзистенциальную весть, которую человеку необходимо услышать. Это стало крайне трудно сделать человеку в современном научно-техническом мире. Бультман и предпринимает свой проект демифологизации — экзистенциальной интерпретации. Он желая донести до человека весть Евангелия! В этом и заключается апофеоз его служения церкви, которого он желал и которое совершал силой своего научного гения и в рамках своего видения. Необходимо иметь это ввиду в том рассмотрении его проекта, к которому мы переходим.
II Уже с середины 20-х годов (начиная с его книги “ Иисус” , 1926 г.) в трудах Бультмана вырисовываются основные положения демифологизаторского проекта, однако, самое систематическое его изложение дано в том самом эссе “ Новый Завет и мифология” , 1941 г., ставшем, как уже упоминалось, поистине одним из поворотных моментов в богословии XX века и впоследствии развитое во многих трудах, в частности в книге “ Иисус Христос и мифология” (лекции 1951, книга 1958).
Основополагающее: вера не должна зависеть от результатов исторических исследований.
Подобно К.Барту Р.Бультман прореагировал против либеральной школы, которая занималась поисками истинного исторического Иисуса, освобожденного от богословской интерпретации Его личности и труда. Бультман соглашался с Бартом в поисках сущности христианства в керигматическом провозвестии Нового Завета — слова Бога, адресованного человеку, от которого ожидается отклик веры.
Проект Бультмана таков: необходимо показать, как человек может быть радикально скептичен относительно фактического содержании евангельских повествований и одновременно продолжать верить в сущностное послание Нового Завета Бультман пришел к следующему заключению: если сущностное послание христианства должно быть услышано в современном мире, то его необходимо отсоединить от форм, в которых оно представлено в Новом Завете. Бультман верил, что за мифологическим языком Нового Завета скрывается высшая истина — слово Бога, адресованное человеку.
Бультман утверждал, что мифологические идеи Нового Завета не являются частью его сущностного послания, но являются просто историческим феноменом, который прикреплен к посланию. Бультман был уверен, что послание может быть отсоединено от окружающей его мифологической обстановки. Мы не можем ощутить позади мифа исторически центральные элементы. Можем же, взяв миф, как он есть, постараться перевести его в форму, свободную от мифологических идей. Задача этой реконструкции и есть то, что Бультман назвал демифологизацией. Это работа по переводу с мифологического языка на язык используемый в наше время. Таким образом мы встречаемся здесь с негативной (в техническом смысле!) стороной проекта, собственно с “ демифологизацией” новозаветного провозвестия. С экзегетической работой.
Принципы герменевтики Бультмана. Вне собственно технической стороны герменевтики, то есть разного рода литературной критики, которой Бультман владел в совершенстве, и которую нет смысла здесь рассматривать, нам важна философия метода (которую мы не будем путать с собственно философией герменевтики, о чем скажем ниже) в этом вопросе. Здесь Бультман последовал В.Дильтею и тому, что впоследствии получило название феноменологическая герменевтика. Но надо признать, что у Бультмана она находится в зачаточном состоянии. А именно: толкователь может разъяснить смысл документа только, если он уже имеет некоторое предварительное понимание его субъективного содержания. Например, невозможно понять, что ап. Павел говорит о грехе до тех пор, пока человек не получит из опыта некоторое понимание того, чем является грех. Толкователь будет успешен, только если подходит к документу с правильными вопросами. Интерес, который порождает вопросы, должен быть тесно связан с интересами, которыми руководился автор документа. Мы будем двигаться в неправильном направлении, если зададим Библии вопросы, которые далеки от интересов библейских авторов. Например, если будем искать информацию о научной космологии в книге Бытие. Примеры можно преумножить.
Ключ к герменевтической проблеме может быть найден в концепции существования (экзистенции). Вопрос существования является одним из тех, которому мы приходим принимая решения относительно нашего собственного существования. Истина, которая здесь скрыта за мифологическими формулировками Библии есть истинное понимание существования. Это призыв к решению относительно смысла жизни. Что значит для моей жизни послание Нового Завета? Какие новые возможности существования скрыты в Новом Завете? Какое понимание меня самого там сокрыто? Ныне экзистенциализм — это тип философии, имеющий дело с выяснением структур человеческого существования. Так что нас не должно удивлять, что Бультман нашел ключ к интерпретации Нового Завета в философии крупнейшего немецкого экзистенциалиста, современника Бультмана, Мартина Хайдеггера (1889-1976). Мы не можем говорить о Бультмане и не затронуть систему Хайдеггера, коренным образом сформировавшую философские предпосылки первого.
Хайдеггер предполагал, что человеческое существование будет понято неправильно, если мы приложим к нему такие категории как субстанция и событие или причинно-следственная связь. Такие категории принадлежат объектам в материальном мире. Хайдеггер предложил новую группу категорий, которые подходили бы для описания человеческого существования (экзистенции) — экзистенциальные — как он назвал их. Эти категории не могли бы описать определенные свойства, но возможные образы бытия, которые человек, как существующий феномен, мог бы избрать. У Хайдеггера главными возможностями являются — истинное и неистинное существование (аутентичная и неаутентичная экзистенция). У ап. Павла этим категориям соответствуют “ духовный” и “ плотской” человек. Индивидуум должен взять на себя ответственность за свое существование. Нечто сходное с тем, что ап. Павел называл “ верой” .
Категории потерянности. Существует возможность утратить ответственную самость посредством подпадения тирании вещей и коллективов. Это будет отчуждением от истинного человеческого бытия. Бультман использует концепции Хайдеггера, чтобы представить смысл таких категорий как плоть, мир, грех и вера. В соответствии с Хайдеггером, ограниченное существование человека является тем, в котором он постоянно встречается с угрозой смерти. Это окунает его в “ беспокойство” , которое он не может преодолеть сам собой. Хайдеггер отождествляет человеческое состояние с виной. Где человек может найти мужество, чтобы предпринять это рискованное путешествие в будущее, несмотря на угрозу обессмысливания своей жизни? Евангелие провозглашает, что Бог преодолел смерть и вину. Для Бультмана именно это и означает идея Воскресения Христа! Бог подал человеку новое самопонимание в котором жизнь проживается с центром в Боге. В этой новой жизни мы находим мужество встретиться с будущим! Итак, развит