Оказывается, элементарные определения и характеристики прав человека редко встречаются как в юридических, так и в педагогических изданиях. Почему-то авторы думают, что это и так все знают!
Здесь находится текст статьи для педагогов из нашего сборника «Из опыта преподавания прав человека».
Е.Л. Русакова
Что такое «права человека»
Опубликовано: “Из опыта преподавания прав человека в начальной и средней школе. Сборник методических материалов”. Москва, 1999.
Словосочетание «Права человека» за короткое время стало не только известным широкой публике, но даже довольно избитым. Смысл этих слов каждый понимает по-своему, причем выявляется масса курьезов. Неудивительно — четкое определение этого понятия бывает трудно найти и в специальной литературе. (Доступность этой литературы — отдельная проблема.)
В рамках этой статьи невозможно рассмотреть все проблемы и аспекты идеи прав человека. Здесь вы найдете краткий обзор смысловых моментов, актуальных именно для педагога.
Основные определения, характеристики Различные аспекты темы можно проследить по схеме, предложенной Э.С. Менделевичем (рис. 1). Права человека — это система норм поведения; существуют они на стыке морали и права. С философской точки зрения права человека — это универсальные моральные права. Обычные моральные права порождены конкретной жизненной ситуацией, в которой находится человек, его статусом, положением в системе отношений между людьми. Например, глава семейства имеет моральное право знать, что происходит в его доме. Универсальные моральные права не зависят от конкретных обстоятельств и присущи любому человеку в любой ситуации как необходимые и минимальные компоненты человеческого достоинства.
Эти права проистекают из самой природы человека, и поэтому их еще называют естественными правами. Человек обладает естественными правами от рождения и независимо от того, признаются ли они непосредственным окружением данного человека и охраняются ли государством.
Моральные права существуют в системе моральных норм — т.е. норм поведения, которые обеспечиваются лишь духовным воздействием — общественным одобрением или осуждением. Зрелые моральные нормы имеют тенденцию перерастать в правовые нормы — тогда, когда моральные требования выражены в договоре и начинают охраняться силой государственного принуждения. Представления о различных правах и свободах зарождались в разных культурах и в различные эпохи как этические суждения. Со временем эти представления находили отражение в правовых документах — кодексах, декларациях, конституциях. В развитых современных обществах права человека являются основой действующего законодательства.
этом плане различают естественное и позитивное право. Естественное право, как мы видели, есть нравственный минимум, который необходим для сохранения общества. Позитивное право выражено в действующем законодательстве. Требования естественного и позитивного права могут не совпадать. Достаточно вспомнить законы гитлеровского и сталинского режимов. В этих условиях возникает коллизия естественного и позитивного права: чему подчиняться — законам писаным или законам высшим?
В современном мире права человека становятся метаправом, или «правом для права». Метаправо — это общие правила для установления правовых систем.
Права человека выражены в основном законе государства и международных соглашениях; конкретные законы и административная практика — внутри страны и в отношениях между государствами — должны соответствовать принципам прав человека. То есть это система норм, отражающих современные представления об оптимальном общественном устройстве.
2. Проблема реализации прав человека Моральные нормы выражают общественный идеал (добра, справедливости), но их соблюдение связано с многими трудностями. Реальность — всегда только приближение к идеалу, но не достижение его. То же относится и к исполнению принципов прав человека. В этом смысле говорят, что права человека — это не данность, а процесс. Это бесконечный процесс приближения к моральному идеалу, и каждое поколение вносит свой вклад в создание механизмов, обеспечивающих реальную «работу» этих норм — на моральном и на правовом уровне. Для соблюдения прав человека механизмы исполнения правовых норм недостаточны, требуется социальный контроль «снизу», т.е. должен работать механизм моральной нормы, нравственной оценки. Учет прав человека в административной практике любого уровня (от мелкого предприятия до межгосударственных отношений) требует специальных усилий, любая административная система имеет тенденцию к игнорированию прав человека — в той мере, в какой это дозволено общественным мнением и поведением граждан.
В современном мире мы видим разные типы культур — в одних права человека являются в сознании людей основой жизни и потому бдительно охраняются гражданами, в других, наоборот, эта идея людям мало знакома и идеал порядка связан скорее с тиранией, в третьих (например, в нашей) наблюдается конфликт различных взглядов и традиций. Уровень реализации прав человека в каждом типе культур соответствующий.
Однако в наше время права человека перестали быть внутренним делом государства. Важная характеристика статуса прав человека — международная система их защиты. Гражданин, исчерпавший возможности защиты своих прав на родине, может обратиться в Международный суд по правам человека. Государство, не соблюдающее права человека, подвергается политическому и экономическому давлению, вплоть до вооруженного вмешательства (процедуры такого контроля установлены международным правом).
Несмотря на защиту прав человека международным сообществом, выражение их в национальном законодательстве большинства стран, пользование своими правами часто требует от человека специальных усилий, на которые не каждый способен. Тем не менее борьба отдельных граждан приводит к совершенствованию юридических механизмов защиты, к изменению административной практики — и общая тенденция налицо: каждое поколение пользуется большей свободой, чем их родители.
Права человека частично отражены в действующем законодательстве, частично — нет. То есть принцип охраны прав властью государства реализуется не полностью. Какова в этом случае функция этих норм?
Права человека — это вектор, указывающий направление общественного развития.
С одной стороны, это критерий оценки законодательства. В самом начале было сказано, что права человека — это основа формирования правовых систем. Если мы обращаемся к любому пра-вовому документу — региональному, национальному или международному,— мы прежде всего анализируем, насколько он соответствует принципам прав человека. Это правило должно быть четко усвоено. В той мере, в какой закон соответствует правам человека, можно пользоваться законом. При расхождении надо руководствоваться высшим принципом, т.е. правами человека. Если раньше это было сложно, то теперь права человека выражены в Конституции Российской Федерации, которая обладает прямым действием. То есть можно апеллировать не к моральному идеалу, а к Основному закону страны.
С другой стороны, формулировки прав человека, признанные в международном масштабе, являются инструментом реализации права. Человек может бороться за конкретное право вопреки ближайшему окружению, если знает, что эти требования признаны в мире.
Спрашивается — что проку знать человеку, что все цивилизованные страны признают свободу передвижения и выбора места жительства, если вот сейчас начальник отделения милиции отказывает ему в регистрации? Однако на практике обнаруживается, что ситуация для человека, который лишь смутно ощущает несправедливость, но не в силах выразить, в чем она заключается, гораздо тяжелее, чем для того, который осведомлен о своей правоте и о том, что данный администратор нарушает такое-то конкретное право, которое нарушать нельзя. Такая осведомленность создает возможность свободного выбора: решаюсь я приложить усилия для защиты своего права или отказываюсь от этого, потому что данное право не стоит тех усилий. Правозащитники свидетельствуют — после того, как человек получает правовую интерпретацию той жизненной коллизии, в которой он оказался, его состояние резко меняется, он получает надежду. Даже если он откажется от реализации своих прав — знание того, что правда на его стороне, поддерживает его.
3. Кто может нарушить ваши права? Мы описываем ситуацию в терминах прав человека, если нарушителем выступает государство. Хотя физически нарушение может осуществляться и частным лицом. Например, принцип неприкосновенности личности означает недопустимость произвольного лишения свободы подозреваемого, скажем, в краже; нельзя добиваться признания путем запугивания и физического принуждения. Если милиционеры водворяют без должных оснований и на неопределенный срок человека за решетку, при этом он подвергается избиениям и угрозам — ясно, что нарушителем является государство в лице своих служащих. Если человека похищают и избивают при тех же обстоятельствах бандиты, родные обращаются к государству за помощью. Если помощь оказана — мы описываем ситуацию в терминах уголовного права. Иное дело, если государство не считает нужным вмешиваться: тогда мы можем говорить о несоблюдении государством принципа личной неприкосновенности.
Представьте себе, что некий человек (частное лицо) — в силу вражды, умышленно или по неосторожности — поджег дом соседа, и все сгорело дотла. Совершенно очевидно, что такой человек будет привлечен к уголовной ответственности: государство как бы «не имеет ничего против» того, чтобы виновник понес наказание. Если же дом мирного жителя разрушен в результате «ковровой бомбардировки» в ходе военной операции — как это происходит сейчас на Кавказе? (Среди пострадавших таким образом — жители казачьих станиц на территории Чечни и Дагестана, рабочие, работавшие на предприятиях Грозного, местные крестьяне и т.п.) Оказывается, в этом случае тяжело добиться компенсации, потому что виновник — государство. Вот в этом случае требуется задействовать международные механизмы защиты прав человека, чтобы оказать давление на государство-нарушителя.
Самого тщательного контроля с точки зрения прав человека требуют ситуации, связанные с социально-культурными противоречиями и конфликтами, которые могут обернуться большим количеством жертв.
Например, если жителям определенной национальности местная администрация запрещает селиться в городе, регистрировать фирмы, обучать детей на родном языке и т.п. — налицо дискриминация по этническому признаку, т.е. государство грубо нарушает права этой категории граждан. А если группа местных жителей в силу своих национал-экстремистских взглядов систематически нападает на представителей той самой национальности, избивает, угрожает? В том случае, если на защиту притесняемых не встает милиция и нападающие не предстали перед судом, нарушителем опять же считается государство. В условиях правового государства люди экстремистских взглядов не осмелятся на активные действия, зная, что любые попытки будут немедленно пресечены, а их самих ждет суровое наказание.
К сфере прав человека не относят ситуации, регулируемые гражданским правом: например, если вы дали деньги в долг, а должник отказывается вернуть их, суд может принудительно изъять его имущество в счет уплаты долга. Если одно предприятие грубо нарушило сроки поставки товара другому, арбитражный суд обяжет нарушителя компенсировать убытки пострадавшему.
Другое дело, если суд не выполняет своих функций: например, у вас не принимают заявление, составленное в соответствии с требованиями закона; суд обнаруживает пристрастность, предвзятость, затягиваются сроки рассмотрения дела — тогда опять же мы можем сказать, что государство нарушает право граждан на справедливый суд.
В обиходе, к сожалению, термин «государство» вызывает в сознании смутный образ некой темной бесформенной силы. Именно говоря о нарушении прав человека, необходимо помнить, что государство — это всего лишь система управления, и у «дракона» этого всего лишь три головы: законодательная власть (нами избираемая), исполнительная (те самые «чиновники», в том числе милиция) и судебная. Тогда очевидно, как может нарушать права человека каждая из ветвей: законодатели могут игнорировать эти принципы при создании конкретных законов (пример — Закон «О свободе совести и религиозных объединениях» 1997 г.), исполнительная власть может нарушать права человека в административной практике (неправомерные аресты, закрытие «неугодных» газет и т. д.), судебная власть — не обеспечивая справедливого, беспристрастного и своевременного разбирательства дела. Различать эти структуры необходимо. Часто удается найти «управу» на конкретного нарушителя из одной ветви власти, используя силы другой ветви. Например, воспользоваться силами депутатского контроля для пресечения самодурства местной милиции либо подать в суд на министерство-нарушителя.
Тогда остается вопрос — как все же расценивать ситуацию, когда физическое лицо совершает действия, явно противоречащие моим правам?
Здесь надо пояснить следующее. Когда государство нарушает конкретное право человека — на практике это означает создание условий, в которых я не смогу воспользоваться этим правом. Например, если ФСБ занимается просмотром моей почты — с этим очень тяжело бороться. Иное дело — если любопытный одноклассник прочел адресованное мне письмо и рассказал его содержание другим: его можно пристыдить, призвать друзей на помощь, лучше прятать остальные письма и т.д. То есть поступок одноклассника — это поведение, не соответствующее принципам прав человека, нарушение моральных норм. А сами принципы действуют — работает механизм морального осуждения и есть уголовная ответственность за нарушение тайны переписки. Если есть возможность обратиться к правовым механизмам защиты (например, подать в суд), то задача окружающих — не осуждать «сутяжника»: его действия помогают утверждению норм гуманности в нашем обществе. (А суд, как государственный институт, в данном случае защищает уже не мораль, а право — поскольку данная моральная норма нашла воплощение в правовой системе.)
4. Происхождение прав человека Истоки прав человека можно проследить в истории самых разных религиозных, философских, этических учений, начиная с глубокой древности.
Так, во всех мировых религиях — буддизме, иудаизме, христианстве, мусульманстве, даосизме, конфуцианстве — выражена идея «не поступать с другим человеком так, как ты не хочешь, чтобы поступали с тобой». Один из древнейших признаков прав человека — запрет произвольного убийства.
Предпосылки прав человека мы видим в греческой политической философии, в учении стоиков, в иудаизме и раннем христианстве.
Например, в античности зарождается идея «божественного закона», который выше власти земных правителей. Эта идея выражена, в частности, Платоном. Известнейший пример, упоминаемый всеми историками прав человека, — эпизод в трагедии Софокла «Антигона». Тиран Креон запрещает хоронить тело Полиника, но сестра убитого Антигона нарушает запрет. Тиран спрашивает ее: «Почему ты нарушаешь закон?» Антигона отвечает: «Есть божественный закон, который выше законов, установленных людьми».
Идея комплекса прав, которые человек получает с рождения, четко сформулирована у греческих и римских стоиков; позже выражена в трудах Фомы Аквинского. Что касается стоиков, то их за-слуга — идея прав для всех людей. В греческих городах действовали некоторые современные права: например, изогория — свобода слова, изономия — равенство перед законом. Однако пользоваться этими правами могли только свободные граждане, и кроме того, граждане только данного города. Человеком греки признавали только гражданина. Из этой категории исключались женщины, дети, чужестранцы.
Мы можем проследить две линии в развитии идей прав человека. Одна линия — это расширение понятия «человек». Другая линия — кодификация прав, т.е. процесс определения, формулирования конкретных прав и свобод, их соотношения, выражение прав в документах. Средневековые кодексы — это комплексы прав «не для всех», а для определенной группы, сословия. В этом ряду известен, например, Кодекс королевства Леон (1188 г.): дворянство имеет право на справедливый суд, на защиту чести и собственности. 1215 г., Англия: «Магна Харта», или «Великая хартия вольностей», — прототип современной кодификации прав, но опять же только для дворянства. 1628 г. — Петиция о правах, 1689 г. — Билль о правах — свидетельствуют о продолжении процесса кодификации.
Эти две линии соединяются в трудах мыслителей Нового времени. В частности, труды Джона Локка (XVII в., Англия) — наиболее близкое к современной форме теоретическое обоснование естественных и неотъемлемых прав каждого человека, вне сословных различий. Французские просветители XVIII в. различают естественные и гражданские права человека, естественное и государственное право; выдвигают идею гражданского общества и общественного договора, который заключают свободные граждане с властью.
Новейшая история прав человека начинается с 1789 г.: продукт Великой французской революции — знаменитый документ «Декларация прав человека и гражданина». В частности, в нем сформулированы основополагающие принципы прав человека — «моя свобода не должна противоречить свободе другого» и «дозволено все, что не воспрещено законом». Основные положения Декларации: люди рождаются и остаются свободными и равными в правах (ст.1); никто не может быть подвергнут преследованию, аресту или наказанию вне того, что предписано законом (ст.7, 8); человек считается невиновным, пока не доказано обратное (ст. 9); каждый волен высказывать свои мысли и мнения, в том числе и религиозные, писать, печатать и обнародовать свои идеи (ст. 10, 11); равенство трактуется как одинаковые для всех ответственность перед законом и доступ к управлению, равное участие в формировании законов (ст. 6) и государственных расходах (ст. 13, 14); собственность есть «неприкосновенное и священное» право, и человек может быть лишен ее только в случае, установленном законом при условии справедливого и предварительного возмещения (ст. 17).
1791 г. — создан американский Билль о правах (на нем основана современная американская Конституция). Здесь нашел отражение взгляд на природу государственной власти, наиболее отвечающий современной философии прав человека: свободные граждане назначают власть для обеспечения своей жизни, своих нужд. Они добровольно ограничивают свою свободу в той мере, в какой это необходимо для управления обществом. (Сегодня мы так формулируем важнейший принцип прав человека, следующий из этого понимания природы власти: властям дозволено только то, что разрешено законом, а человеку — все то, что не запрещено законом.)
Начало XIX в. — процесс приведения правовых систем европейских стран в соответствие с этими принципами — например, возникают конституции Швеции, Голландии и других государств4 .
В XIX в. постепенно формируется идея, что соблюдение прав (еще не сформулированных как права человека, скорее это защита некоторых групп населения, меньшинств, защита справедливости) не является внутренним делом государства. XIX век — это история так называемой «гуманитарной интервенции». Например, в 1827 г. Англия, Франция и Россия оказывали давление на Оттоманскую империю с целью защиты греческого населения. 1860 г. — вмешательство во внутренние дела Сирии для защиты христианского меньшинства. 1878 г. — Балканская война — вооруженное вмешательство для защиты немусульманского меньшинства. Мало кто знает, что конец XIX — начало XX века ознаменовались серией дипломатических акций давления на Россию для предотвращения еврей- ских погромов и для улучшения положения евреев в Российской империи. Подобные события случались и позже.
В конце XIX в. происходит важное событие: рождение идеи гуманитарного права. По инициативе швейцарцев развивается правовая защита участников войны — прежде всего раненых и военнопленных.
Однако до всеобщего признания прав человека еще далеко. Характерный пример: 1919 г. — создание Лиги Наций. Прозвучали предложения о включении в базовый документ этой организации минимальных представлений о правах человека. Эти предложения были отвергнуты: в тот момент права человека еще не представлялись важными для жизни всех государств.
5. Права человека в современном мире Поворотным пунктом явилась вторая мировая война. Преступления против человечности показали миру необходимость юридического обеспечения и защиты прав человека. Мир увидел, что происходит при отрицании естественных и неотъемлемых прав человека. Устав ООН и Всеобщая декларация прав человека — документальные свидетельства скачка общественного сознания. В этих документах права человека фигурируют уже не только в качестве морального идеала, а в качестве принципа международной политики и нового мирового порядка.
Однако как стали возможными страшные преступления и катастрофы второй мировой войны?
Конец XIX — первая половина XX века — это период, когда набрали силу идейные течения, поставившие либеральную идею под сомнение. Возникло мнение, что эффективное общество не может существовать на принципах свободы личности. Эта идея тоже не нова: у Платона в известном труде «О государстве» сформулирована мысль о том, что интересы личности должны быть подчинены интересам государства. Свобода личности, по Платону, однозначно вредна.
Но практическими течениями, поставившими «эксперимент» гигантских масштабов, оказались фашизм и коммунизм. Это пример не просто пренебрежения правами и свободами, а сознательного их отрицания и уничтожения. Оказалось, что реализация такой идеи не только губительна для народа данной страны, но неизбежно затрагивает соседние страны и создает угрозу для остального человечества. С другой стороны, это был урок того, что ни высокий культурный уровень, ни высочайший индустриальный уровень не дают гарантии от развития таких идей в обществе. Культурные барьеры недостаточны для блокировки этой угрозы.
Нюрнбергский процесс поставил вопрос: по каким законам судить преступников? Это было невозможно ни по национальному законодательству Германии (гитлеровское законодательство оправдывало геноцид), ни других стран, где были совершены преступления, поскольку таких стран было множество. Военных преступников судили по нормам естественного права, и это чрезвычайно важный прецедент. 1945 г. — выражение этих норм в Хартии ООН, 1948 г. — во Всеобщей декларации прав человека.
Позже правоведы подвергли текст Декларации жесткой критике — там много неудачных формулировок. Однако на тот момент было важно зафиксировать намерение государств добиваться реализации перечисленных прав. (Декларация — заявление о намерениях.)
Следующий этап — Европейская конвенция защиты прав человека и основных свобод (1950 г.). Это система практического обеспечения прав человека и их защиты на международном уровне.
Пакты о гражданских и политических правах (1966 г.) призваны были преодолеть те недостатки, которые выявились во Всеобщей декларации.
Например, проблема социально-экономических прав. Эта категория была введена в международные документы под давлением СССР и стран советского блока. Подмена прав человека идеей социальной защиты — важный компонент коммунистической философии права.
Мы говорили, что естественные права человека являются универсальными и неотъемлемыми. То есть свойственны любому человеку и ни при каких обстоятельствах не могут быть отняты. Возьмем какое-либо положение из Пакта о социально-экономических правах, например, «право на оплачиваемый отпуск». Очевидно, что это действенно не для любого человека — например, свободный художник или кустарь-ремесленник сами определяют порядок своего труда. Таким образом, социально-экономические права являются нормами совершенно другого характера и не могут быть в едином кодексе с политическими и гражданскими правами. Поэтому пакты разделены и формулировки в них сильно отличаются. В Пакте о гражданских и политических правах — формулировки, подразумевающие неукоснительное соблюдение. Это четкие директивы, обязательные к исполнению. Во втором пакте — общие рекомендации, к исполнению не обязательные, потому что это слишком зависит от других обстоятельств, прежде всего экономических.
Если социальные права — категория менее универсальная, чем естественные права человека, то еще более специфичны программы социальной помощи. Социальная защита привязана к социально-экономическому статусу человека и подразумевает жесткий государственный контроль над гражданином. Государство должно иметь полную информацию о жизни данного человека и контролировать правильность расхода социальной помощи. В коммунистической доктрине отсюда фактически вытекает принцип — государство дает гражданину определенные права в той мере, в какой он выполняет требования государства. К сожалению, идеал этот живуч (подробнее об этом ниже).
Снова и снова мы вынуждены вспоминать, что все попытки организовать «идеальное государство», которое обеспечивает полный контроль в обмен на полную опеку, неизбежно приводили к системе террора и угнетения. Эксперименты в «малом масштабе» не удавались: фаланстеры, коммуны разного плана распадались, например, из-за того, что колонисты не имели зоны приватности, были все время под наблюдением, а этого человеческая психика, как оказалось, вынести не может. Сегодня в развитых странах сбор информации государственными органами для нужд социальной защиты (это сведения о семье, материальном достатке, здоровье и пр.) находится под жестким контролем общества, граждан — чтобы исключить возможность злоупотреблений. Например, чтобы сведения личного характера не оказались случайно разглашены (т. е. чтобы соблюдалось право на неприкосновенность частной жизни).
Система международной защиты прав человека включает специальные комиссии и комитеты, институт международных наблюдателей, специальных комиссаров (например, по делам беженцев) и, наконец, Международные суды (например Европейский суд по правам человека) и Международные вооруженные силы. Разумеется, и на этом уровне есть проблемы — скажем, решения о вооруженном вмешательстве извне для защиты прав человека принимаются в условиях острого политического противостояния.
Важная страница в истории прав человека в мире — правозащитное движение 60—80-х годов в СССР. Необходимо отметить уни-кальный вклад отечественных правозащитников в развитие понимания прав человека. А.Д. Сахаров отмечал, что идея прав человека буквально выстрадана нашей трагической историей. Если на Западе права человека — идея скорее рационалистическая (больше внимания аспектам договора, компромисса), то в нашей культуре это идея в большей степени нравственная. У А.И. Солженицына это сформулировано как задача «жить не по лжи». Уважение и соблюдение прав и свобод другого человека — это реализация принципа честности и порядочности: даже если мне не выгодно признавать правоту оппонента, я сделаю это из соображений нравственности.
Чрезвычайно важный аспект осмысления прав человека выражен в работе А.Д. Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» (1968). Это мысль о том, что в наше время, в эпоху смертоносного оружия и глобальных проблем, права человека превращаются в единственное средство выживания человечества. Последовательная реализация принципа прав человека делает войны невозможными (попробуйте задать вопрос ученикам — почему?).
Сейчас происходит — как на уровне взаимодействия человека с человеком, на уровне местных сообществ, так и на уровне взаимодействия народов — выбор между разобщенностью, конфронтацией и враждебностью или сосуществованием, компромиссом и единством. У любого человека есть выбор между неприязнью к чужаку или терпимым отношением. То же самое происходит на уровне стран и народов. Поэтому права человека — основа возможности выбора мирного будущего, устранение возможности самоуничтожения человечества. У Эйнштейна спросили: какое оружие будет в третьей мировой войне? Он ответил: «В третьей — не знаю, а в четвертой — палки и камни». Права человека — возможность выбора выживания, а не самоуничтожения.
6. Культурные барьеры и права человека Рассмотрим, что в культуре противостоит правам человека — какие традиции, обычаи, взгляды?
6.1. Особенности традиционного, или архаического, сознания Предрассудки, враждебность, ксенофобия оказываются не проявлением индивидуального дурного характера — все эти явления имеют социально-культурную природу. Древние, архаические общества были построены по принципу, что индивид не является автономным ни в физическом, ни в психическом, ни в моральном плане: он лишь клеточка единого социального организма. Действительно, подчинение индивида целому отражало единственно возможный способ существования. Однако история человечества — это история роста автономии. Прогресс, развитие человеческих сообществ происходит только тогда, когда возможно отступление от традиции. Необходимость инноваций как бы требует, чтобы меньше было порядка и дисциплины. Развитие общественного производства означает необходимость большей экономической активности, а значит, и личной свободы и автономии.
Однако традиции и система их охраны нужны для накопления и передачи исторического опыта, для стабильности общества. Таким образом, складываются два полюса, два типа сознания: традиционный и антитрадиционный, инноваторский. С одной стороны, нужна большая доля членов общества, которые являются носителями традиций, стоят на страже традиций. С другой стороны, для нормального развития нужны инноваторы, причем их требуется го-раздо меньше. Тип сознания, который отрицает индивидуальную свободу, который считает, что личность должна подчиняться обществу, — не патологичен. Его природная функция — поддержание традиций, «сохранение устоев». Ценностям личной свободы и автономии такие люди предпочитают ценности «порядка», обеспечиваемого «сильной властью». Характерный признак этого типа сознания — потребность в делении людей на «своих» и «чужих». (Или — «правых» и «неправых» при жестокой непримиримости, нетерпимости к «неправым» и полном отрицании их интересов.) Возникает серьезная проблема: идея индивидуальных прав, которая предполагает большую степень независимости, активности, ответственности за себя самого, а также терпимости к другим, трудна для реализации и соответствует природе не каждого человека. Однако это культурно-психологическая сторона вопроса, ее нельзя смешивать с моральной и правовой.
Как уже упоминалось, реализация прав человека зависит от их существования в неформальной традиции. Права человека как жизненная философия — это прежде всего философия великодушия. Хотя многие думают, что права человека и демократия — это одно и то же, в некотором смысле они противоположны. Демократия — это право большинства, защита интересов большинства. Права человека означают защиту интересов меньшинства, фактически за счет урезания интересов большинства. То есть большинство добровольно отказывается от части своих прав, чтобы права меньшинства не были ущемлены. Если нет серьезного противоречия, этот принцип кажется простым и очевидным. Например, можно снисходительно относиться к публикациям в оппозиционной прессе. Но если речь идет о серьезной вражде и неприязни, то великодушие к врагу — дело очень трудное.
Рассмотрим пример. Многодетная мать, один ребенок болен детским церебральным параличом, получено направление в московскую больницу. В Москве живет ее бывший муж, который согласился побыть с остальными детьми, пока она будет находиться в больнице с больным ребенком. По прибытии в Москву мать попадает на проверку паспортного режима; обнаружив, что у нее нет московской регистрации, начальник отделения милиции требует немедленно выехать из квартиры; у родителей отбирает паспорта. Они прячут детей у знакомых, освобождают квартиру и просят вернуть документы, потому что иначе мать не примут в больницу. Начальник отказывает, требует покинуть Москву. Рассказываешь об этом — люди недоумевают: зачем мешать лечению больного ребенка? Однако узнав, что семья приезжих — чеченцы, а проверки происходили в период «зачисток» после московских взрывов, начинают понимающе кивать: «Это другое дело». Репортажи об этнических чистках в Москве по стилю напоминают рассказ о ликвидациях последствий техногенной аварии: «столько-то процентов ликвидировано, в течение двух суток планируется завершить работы». О том, что страдают невиновные люди, в этом контексте не задумываются, поскольку «они» — враги — не вполне люди.
Сейчас редко встретишь человека, который, ознакомившись с текстом Всеобщей декларации или других документов по правам человека, выразил бы несогласие с выраженными там принципами. На рациональном уровне сознание современного человека созрело до понимания их необходимости для нормальной жизни. Но в ситуации конфликта интересов начинаются трудности. Шокируют общественное мнение действия правозащитников в такой, например, ситуации.
Молодой человек из экстремистской организации взорвал памятник Николаю II. Правозащитники обратили внимание на серьезные нарушения процессуальных норм в ходе судебного процесса и выступили с протестом. Публика негодовала — как можно защищать такого человека, не до правосудия тут.
То есть на бытовом уровне принцип равенства перед законом не признается.
6.2 Стереотипы, мешающие преподаванию прав человека Весьма мешает пониманию сущности прав человека связка-оппозиция «права и обязанности». Именно так переводят на русский язык выражение «rights and responsibilities» в международных документах по правам человека. В то время как надо переводить «права и ответственность». Именно такую оппозицию рассматривают в других странах. В чем разница?
Сначала уточним: обязанность означает «я должен кому-то», меня «обязали», т. е. означает внешний контроль над моими действиями. «Я обязан приходить на работу к 9.00. Иначе начальник рассердится и уволит меня».
Ответственность означает внутренний контроль — «я должен самому себе».
Например, я ощущаю ответственность за здоровье своих близких (и сограждан), потому должен что-то сделать для прекращения вредных выбросов химкомбината.
Когда противопоставляют права и обязанности, подразумевается, что человек может претендовать на какие-то «права» в той мере, в какой он исполняет обязанности — по отношению к обществу, государству. Эта модель неявно означает, что кто-то оценивает, взвешивает мой вклад и решает, сколько прав я получу. Именно так права гражданина интерпретировались в рамках коммунистической идеологии: заслуги или провинности перед государством означали дозу социальных благ. Отметим в этой модели два момента. Первый: права человека подменялись идеей социальной защиты. Второй: права дает государство.
Повторим: категория естественных прав означает минимум безопасности для человека, без чего невозможна нормальная человеческая жизнь. Можно сказать, что все права сводятся к основным принципам — право на жизнь и личную неприкосновенность и равенство перед законом. Если человек не имеет никакой защиты от произвола, вряд ли это можно компенсировать гарантированным материальным обеспечением. Самый явный вариант такой жизни — заключенный в концлагере. Историки доказали, что система сталинских лагерей рухнула из-за полной экономической неэффективности, несмотря на дешевизну рабского труда. Оказалось, что эта система просто не способна к развитию. То же можно сказать об обществе принуждения в целом. Равенство перед законом — единственно возможный вид равенства, все попытки навязать иные формы равенства (имущественного, социального) также оказались без-успешными.
Сегодня общеизвестно, что никакое «идеальное государство» не в силах обеспечить все многообразие интересов и потребностей разных людей. Социальный организм нормально живет и развивается, только если человек в нем имеет право распоряжаться собой. В частности, заботиться о себе и других людях, следовать своим природным склонностям и т.д. Поскольку человек живет в обществе, его интересы сталкиваются с интересами других, возникают разнообразные противоречия — так что какая-то система урегулирования, управления нужна. Потому существуют системы норм — моральных и правовых. Некоторые задачи решаются посредством системы управления, именуемой государством. Эта система управления — не самоцель, а средство обеспечения жизни людей.
Не государство решает, какие права дать человеку, а гражданин решает, какие права дать государству для обслуживания жизни — своей и других людей.
Легко видеть, что свобода распоряжаться собой не абсолютна: она ограничена свободой других. Жизнь в обществе означает, что я добровольно ограничиваю реализацию своих прав ради сосуществования с такими же, как я. Это возможно, если я осознаю ответственность за соблюдение прав — своих и чужих; если я несу ответственность за последствия реализации своих прав. Например, принцип свободы слова и печати означает отсутствие государственной цензуры. Я как журналист не подотчетен государству. Однако я несу ответственность за то, чтобы никакая публикация не нанесла урон чьим-нибудь правам. Например, нельзя публиковать призывы к дискриминации кого-либо — скажем, призыв не покупать продукты в магазинах, принадлежащих представителям другой национальности. Нельзя публиковать сведения о частной жизни кого-либо. Нельзя называть преступником человека, о котором еще не вынесено решение суда. (Среди тележурналистов развитых стран не принято показывать лица арестованных, подозреваемых, пока нет приговора.) Все это не является обязанностью журналиста; только его гражданская ответственность является залогом справедливости и порядка.
Легко видеть, что свобода слова и печати для авторов, которые хотели бы напечатать агрессивные статьи, урезана. Но иначе нельзя. (Коллизии, связанные с противоречиями между различными правами, — отдельная большая тема. Всегда это становится предметом серьезного общественного анализа, так что каждое общество решает для себя, какое право должно доминировать. Например, американцы считают, что свобода слова требует во многих случаях разрешать расистские выступления; Западная Европа, пережившая ужасы фашизма, предпочитает ограничивать свободу слова и печати всегда, когда есть элементы разжигания межнациональной розни и призывы к насилию.)
Ответственность — дело добровольное. Только сам человек может решить, какой объем ответственности он в состоянии «взвалить» на себя. Дело в том, что пользование правами чаще всего означает некие активные действия. Например, я пользуюсь свободой информации, не задумываясь о том, что в нашей стране выходят газеты, отражающие точку зрения разных политических партий, и я могу сопоставить информацию из разных источников. Однако подразумевается, что я хочу сформировать собственное мнение, я хочу самостоятельно ориентироваться в окружающем мире. Если это важно для меня, то меня будет тревожить попытка незаконно закрыть одну из газет — пусть даже несимпатичной мне партии. Потому что если такой произвол допустим, моя любимая газета может стать следующей. Я могу не задумываться о принципе неприкосновенности личности, пока меня никто не пытается беспричинно арестовать. Но если я наблюдаю неправомерный арест другого человека, я отдаю себе отчет в том, что я могу оказаться следующим, и начинаю противодействовать произволу. И наоборот, защита моих прав поможет другим.
Годами действовало Постановление Правительства РФ: если утеряно (например, украдено) водительское удостоверение, водитель пересдает экзамен в ГАИ (а это дело хлопотное, долгое, трудоемкое). Наконец автолюбитель из уральского поселка подал иск в суд. Дело дошло до Верховного Суда, который отменил и Постановление Правительства, и должностные инструкции ГАИ как противоречащие закону. Разумеется, любители взяток в ГАИ попытались проигнорировать решение Верховного Суда, и тут выявились разные категории людей: одни находили в себе мужество идти на открытый конфликт и настаивать на выполнении решения суда, другие — ощущая полную зависимость от воли автоинспектора — соглашались на пересдачу, даже зная о незаконности такого требования. Но сильные граждане со временем победили, практика повторных экзаменов кончилась.
Можно сказать, что у меня столько прав, сколько ответственности — за себя и других.
Если помнить об этом, снимается и другой вопрос: Что же, мы собираемся учить детей «качать права»? Мы растим скандалистов, эгоистов, капризных людей?
Действительно, есть житейское понятие «качать права», за которым стоит набор стереотипов. Если я прав, значит, он не прав. Если я реализую свои права — это за счет кого-то другого, кто-то будет ущемлен. Или черное — или белое. Ошибка в том, что игнорируется идея компромисса, баланса интересов. Формально любой педагог с идеей компромисса знаком, многие знают принцип «мои права ограничены только правами другого», но это знание не применяется для ответа на злополучный вопрос.
Отдельное замечание насчет «эгоизма». На самом деле тот, кто защищает свои права, помогает другим. В правоведении известна проблема соотношения закона и обычая: закон, противоречащий обычаю, работать не будет. Так же и права человека: они не могут насаждаться «сверху», они существуют только при поддержке «снизу». Под воздействием поступков отдельных граждан меняется общественное мнение, со временем меняются обычаи.
Пример: альтернативная гражданская служба во всех странах, где она есть, явилась продуктом многолетней борьбы, массы судебных процессов. Эта работа начата и в России. Все больше молодых людей обращаются в суд для защиты своего конституционного права на отказ от военной службы по убеждениям. Количество выигранных судебных процессов будет расти, затем силы гражданского общества добьются изменения закона.
Стереотип: противостояние «человек—государство». Иногда говорят, что философия прав человека означает жизненную позицию «я один против всех». На самом деле права человека «работают» посредством сил гражданского общества: свободные граждане объединяются для защиты своих (и не только своих) интересов. Философия прав человека предполагает желание и способность к кооперации, сотрудничеству, взаимодействию. В норме государству противостоит не индивид, а гражданское общество. Не обязательно в виде оформленных общественных организаций: группе граждан проще «скинуться» и нанять адвоката, ходить в суд по очереди, добиваться административных решений. (А иногда в ходе такой работы выясняется, что можно обойтись своими силами.)
Проблема неоправданных ожиданий. При первом знакомстве с идеей прав человека порой возникает курьезная манера — не только у детей, но и у взрослых: в ситуации, когда можно сказать «он поступил непорядочно», «ты меня обижаешь» и т.п., говорить о «нарушении» неких «прав вообще». Например, ученики нарушили правила техники безопасности в кабинете химии: «они нарушили права учителя!». Или ребенок обижен на замечание: «вы нарушаете мои права!». Неразличение прав, непонимание, что значат конкретные права и свободы, создает проблемы не меньшие, чем отрицание прав.
В целом надо заметить, что права человека сами по себе не обеспечивают благоденствия, благосостояния и т. п. Они дают лишь необходимую защиту от насилия, произвола, унижения — прежде всего самого сильного из возможных субъектов — государства. Это не достаточное, а необходимое условие для нормальной жизни.
Никакой добрый правитель не может заставить людей быть свободными. Нельзя заставить людей пользоваться своими правами. Это акт свободного выбора. Сама суть прав человека подразумевает, что их гарантом должны выступать граждане.
