Россия расположилась на землях, где кончалась Европа. В I тысячелетии по Р.Х. обжитое пространство властно прекращалось Волгой. За нею шли совершенно неизведанные земли — степной океан Евразии, через который отважные путешественники проложили дальние караванные тропы. До Великих географических открытий это был единственный путь с атлантического Запада на таинственный и прельстительный Дальний Восток, с балтийского Севера — в цветущую и многоумную Византию. Как и всякая держава, обустроенная на пограничье цивилизаций и культур, Россия жива историей. Корни многих наших нынешних проблем, истоки нашей силы и нашей слабости покоятся в прошлом. К VI—IX вв. междуречье Дуная и Волги заселили многочисленные восточнославянские и финно-угорские племена. Тогда еще не могло идти и речи о разделении Великороссии, Малороссии и Белоруссии, — всё это были земли, объединенные схожим бытом, религией, почти единым наречием и судьбой. Первые города на этом огромном пространстве, едва ли не превышающем всю остальную Европу, стали возникать в VII—IX вв.: Киев, Новгород, Чернигов, Суздаль, Ростов, Смоленск. Начало русской государственности летописная легенда относит к 862 г., когда новгородцы, утомившись от вольницы, якобы призвали к себе на княжение варяжского конунга Рюрика. Через двадцать лет преемник Рюрика Олег, завоевав Киев, положил начало первой крупной державе на нашей земле — Киевской Руси. В 988 г. Владимир Святой крестил племена от Новгорода до Киева, заложив еще один камень в фундамент национальной культуры. Как свидетельствует летописное предание, князь придирчиво выбирал веру, призвал к своему двору мусульман, католиков и даже иудеев, но только греческое православие покорило его величественным внутренним строем и красотой богослужения. Послы, побывавшие на литургии в храме Святой Софии в Константинополе, говорили, что им мнилось: очутились-де они на небесах. Так или иначе, единоверная Византия надолго стала для России идеалом государства, а эллинская культура — лучшим образцом для подражания. Можно сказать, что мировую культуру мы во многом увидели греческими глазами, в то время как германские племена, пировавшие на развалинах античной Италии, смотрели на нее чаще всего глазами римлян. Удивительно, как быстро русские освоили греческое культурное наследие. Меньше чем через полстолетия после Крещения у нас была уже развитая школа иконописи и церковного строительства, собственная литература и историография. Вместе с христианством пришло и осознание себя как особого народа в сообществе других народов, населявших и населяющих Землю. Подобно многим современным ей крупным державам, Киевская Русь не выдержала испытания на прочность. Уже к XII столетию из нее выделилось несколько значительных государственных образований: Владимиро-Суздальское княжество, Галицко-Волынское княжество и Великий Новгород. Новгород и Владимир с Суздалем стали первыми самостоятельными государствами на территории современной России. Кстати, Новгородская республика, даже выделившись из Киевской Руси, оставалась самой большой по территории страной в Европе. Ее владения простирались от берегов Балтики до Урала, от верховьев Волги до Северного Ледовитого океана.
2.
В XIII в. на русские земли из евразийских степей нахлынули завоеватели — монголы, непобедимые воины кочевой державы, созданной Чингисханом. Батый завоевал в 1238 г. Владимиро-Суздальское княжество, а в 1240 г. разрушил древний Киев. До Новгорода кочевники не дошли. По преданию, в лесах под Торжком им явилась икона Божьей Матери и приказала повернуть назад. Степняки, не имевшие почтения к человеческой жизни, но привыкшие чтить свои и чужие святыни, в ужасе бежали. На огромном пространстве от северных границ Китая до восточных границ Польши монголы основали свое государство — Золотую орду. В границах Орды впервые возникла та территориальная целостность, к которой позже будут стремиться Московское государство и Российская империя. Именно здесь, среди сотен народов, населявших вотчину наследников Чингисхана, русские учились жить бок о бок с иноплеменниками, строить многонациональное государство. Одновременно с монголами Северную Русь поджидала и другая напасть. В 1242 г. расквартированные в Прибалтике германские рыцарские ордена решили захватить новгородские земли, но были остановлены ополчением во главе с князем Александром Невским. Не покорившись германцам-католикам, Александр Невский отправился в Орду, присягнул на верность ордынскому хану и принял ярлык на великое княжение. Ему принадлежит знаменитое высказывание: «Латинщики хуже татар». История, кажется, подтвердила правоту великого князя. Где нынче те народы, которые некогда оказались завоеваны немцами — пруссы, жемайты? Только топонимы на карте хранят тайну их прошлого. В составе Золотой орды русским землям был определен особый статус. Князья получали от хана ярлыки на княжение, население платило ордынцам дань. Особое положение занимала Церковь — она была освобождена ото всех налогов и пошлин. Одним из самых серьезных последствий монгольского завоевания стало прекращение регулярного общения между Северо-Восточной и Юго-Западной Русью, между Владимиром и Киевом. Великороссия и Малороссия на триста лет были отданы своей собственной судьбе. Постепенно на территории Северо-Восточной Руси возникли новые центры власти. Борьбу за возможность повести за собой русские земли затеяли Москва, Тверь и Литовское княжество. Своему возвышению Москва обязана хитроумной политике князя Ивана Калиты (1325—1340) и переезду в его столицу митрополита всея Руси Петра (1328).
3.
Дело объединения русских земель вокруг Москвы довершил Иван Васильевич Третий (1462—1505), присоединивший Новгород. Именно его с полным основанием можно считать отцом великорусской государственности. Иван Третий окончательно вывел страну из-под власти Орды, провел судебную и административную реформы, перестроил столичный Кремль. Становление Московского государства в XV—XVII вв. проходило на фоне того сильнейшего потрясения, которое мир восточного христианства пережил с падением Константинополя (1453). Русские воспринимали свою страну как последний оплот православия, а Москву — как Третий Рим, то есть как центр Богом устроенной Вселенной. «Два Рима пали, Москва — третий, а четвертому — не быть», — писал старец Псковского Елиазарова монастыря Филофей в своем послании дьяку Мисурю Минухину. «Москва, как Рим, стоит на семи холмах», — вторили современники. Иван Третий женился на византийской царевне Софии Палеолог, чтобы подтвердить эту преемственность. В годы правления внука Софии Палеолог Ивана Васильевича Четвертого Грозного (1533—1584) Россия начала движение на Восток, по следам откатывавшейся Орды. Была пройдена Волга, присоединены Казанское и Астраханское ханства, а разбойник Ермак, перевалив по следам новгородских землепроходцев Урал, начал завоевание Сибири. Последние десятилетия царствования Ивана Грозного оказались омрачены неудачной Ливонской войной, в ходе которой Россия потеряла свои последние владения на Балтийском море, и невиданными дотоле репрессиями, обрушившимися на лучшие семьи страны, на ее родовую аристократию. Выделив себе особую территорию, опричнину, и уехав из Москвы в Александровскую слободу, страдающий манией преследования государь дал волю своему гневу и своему страху. Его опричники, пугая народ причудливыми одеяниями, рыскали по всей стране, сея ужас и смерть. Разорение, учиненное Иоанном Васильевичем, сказалось спустя несколько десятилетий. Его старший сын, Федор Иоаннович, умер бездетным, а младший, царевич Дмитрий, якобы по неосторожности упал на нож в Угличе. Молва винила в убийстве всесильного фаворита и шурина царя Федора, Бориса Годунова. Но когда в 1598 г. династия пресеклась, именно Годунов был избран на царство.
4.
Начало XVII в., прозванное Смутным временем, ознаменовалось на Руси неслыханными бедствиями. У власти самозванцы чередовались с негодяями, поляки пировали в Кремле, а по всей стране рыскали банды иноземных разбойников и авантюристов. Некоторое успокоение наступило только в 1613 г., когда по приговору Земского cобора на царство был избран Михаил Федорович Романов. Узловое значение для истории русской государственности имела середина XVII в., время правления царя Алексея Михайловича. В 1649 г. Земский собор принял Уложение, важнейший правовой документ, регулировавший все отрасли гражданского и уголовного права. Почти через два столетия, в 1830-х гг., именно Соборное уложение откроет первое Собрание законов Российской империи, подготовленное М.М.Сперанским. В 1654 г. Переяславская рада — казачий круг при участии делегатов из некоторых областей Украины — приняла решение о воссоединении Украины с Россией. Трехсотлетнему разрыву между Севером и Югом пришел конец. Тогда же, в середине XVII столетия, тяжелейшее испытание выпало на долю русской Церкви. Резкие преобразования патриарха Никона, стремившегося унифицировать греческий и русский православный обряды, подтолкнули церковный раскол. Фанатичные приверженцы национальной веры, сторонники двуперстия и сугубой аллилуйи, спасаясь от преследований государственной власти, бежали в скиты, на Восток и на Север. Этим движением были захвачены многие серьезно относящиеся к духовной жизни и собственному историческому наследию московские люди. На несколько десятилетий никонианские храмы в столицах почти опустели. Но свято место пусто не бывает. В Москву устремилось образованное духовенство из Греции и из Малороссии. Воспитанные на совершенно других идеалах и образцах, эти ученые люди несли с собой западное, латинское влияние. Россия стояла на пороге нового времени.
5.
Идеи нового времени стали проникать в московскую среду еще в XVII столетии. Однако только реформы Петра Великого обозначили наступление новой эпохи. При любой оценке петровских преобразований нужно понимать, что Петр лишь отвечал на вызов, брошенный самим развитием западного мира. Реформа государственного управления, выход к Балтийскому морю, строительство Санкт-Петербурга — лишь внешние свидетельства того невероятного, но спасительного разворота, который совершил в начале XVIII в. корабль российской государственности. Первый русский император стремился перенять именно материальную мощь цивилизации нового времени, навязать России ее внешние черты. В противном случае России грозила участь превратиться в колонию или полуколонию. Но при этом насильственной трансформации сверху подверглись многие стороны общественной жизни, недостаточно подготовленной к продиктованным властью переменам. Государство более не вырастало из глубин народного быта, оно стремилось определять этот быт и даже бытие, действуя силой. Налицо была явная внешнеполитическая (соседство с быстро развивавшейся Западной Европой) нужда в переменах, но общество, государство, живые люди оказались к ним не готовы. Именно эту неготовность игнорировал Петр. Некоторое злорадство типично для эпохи — как в эпизоде с бритьем бород. Ясное представление об идеале человека (как ошибочно полагали некоторые — о его природе) позволяло корежить судьбы живых «неправильных» людей. «Благо подданных» решительно торжествовало над их мелкими привычками, интересами. Российская жизнь, вырванная из контекста собственного развития, потеряла цельность. В некоторых регионах, отраслях, социальных слоях она становилась как бы цитатой жизни европейской, по всей остальной стране изменялась мало.
6.
Некоей лоскутностью оказалась отмечена вся история XVIII столетия. Русские войска воевали в Скандинавии и Польше, брали Берлин, переходили Сен-Готтард, дворяне беседовали по-французски об изящном, Российская Академия наук проводила исследования в важнейших областях знания, достаточно быстро развивались промышленность и торговля — но, с другой стороны, мужики оказались низведены до положения рабов, телесные наказания применялись ко всем, кроме дворян, рынок свободной рабочей силы только-только намечался, на металлургических заводах работали приписанные к ним крепостные, российский университет оказался лишен основной родовой черты университетов — самоуправления. И надо всем попечительствовало государство. Особенно тревожным становилось отчуждение от собственных корней. «Просвещение наших предков не проникало далее Польши», — говорил основатель Петербурга. Порой это настроение приводило к абсурду. Когда сенаторы за победу в Северной войне пожаловали Петру титул императора, никто не осмелился напомнить им, что царь (кесарь, цезарь) — это и есть «император», только в греческом переводе и в византийской традиции. Петр представлял себе общественную жизнь как беспрестанную службу на благо государства. Государство становилось союзом работников, где царь был первым, мужик и солдат — последними, но все тянули лямку. Этот принцип нашел свое самое полное выражение в «Табели о рангах». В любезной Петру картине жизни присутствовал свойственный новому времени утопизм, но не было и намека на доверие к самоорганизации. Противоречие между государственной опекой и требованиями естественного развития также оказалось заложено в саму структуру новой России. Организаторы не доверяли организму, государство — обществу, общество — человеку, любому человеку, в том числе и государю. Дело Петра привелось довершить Екатерине Великой. В годы правления этой императрицы, подруги Дидро и Вольтера, прославленной при жизни и часто порицаемой после смерти, Российская империя достигла вершины своего военного могущества. Были присоединены Крым, часть Черноморского побережья Кавказа, Одесса и окрестности, Литва и прибалтийские территории. Упиваясь военными победами своих фаворитов, Екатерина много и плодотворно занималась также внутренним государственным строительством. Она урегулировала правовое положение дворянства и купечества, провела судебную и административную реформы. Только восстание в Предуралье и Поволжье (Пугачевский бунт) и начавшаяся в конце 1780-х гг. революция во Франции не позволили «премудрой Фелице», как именовал свою высочайшую покровительницу великий русский поэт Гаврила Романович Державин, довести до конца правовое устроение империи. Делегаты Комиссии по составлению нового Уложения были избраны со всей России и созваны в Петербург, но война с Турцией прервала эту работу.
7.
К началу XIX в. Российская империя представляла собой крупнейшую в мире самодержавную монархию с территорией 15 млн квадратных км и населением в 36 млн человек. Основой русского общества оставались сословия (дворянство, купечество, крестьянство, духовенство, казачество), воплощавшие принцип разделения ответственности за общее — государственное — дело. Перелом от XVIII к XIX веку в Европе и ее ближайших окрестностях прошел под знаком Великой Французской революции. Мирабо, Робеспьер и Наполеон Бонапарт бросили не столько даже политический, сколько религиозный и нравственный вызов старому укладу христианской цивилизации. От России требовалось найти адекватный ответ на притязания новой Франции и, изменяясь в соответствии с нуждами времени, сохранить верность традициям, своему духовному и культурному наследию. Царствование Александра Первого (1801—1825) еще раз обнажило разрывы во внутреннем строе страны. Невиданные успехи во внешней политике, рост мирового влияния Санкт-Петербурга после победы в войне с Наполеоном, накладывались на непоследовательные и не до конца продуманные попытки реформирования внутреннего строя империи. Александр в первые полтора десятилетия своего царствования предполагал ввести представительную систему управления и даже смутно намекал на конституционную реформу, — но дело ограничилось учреждением министерств и некоторыми привилегиями для Царства Польского. После победы над французами сам император, человек, получивший светское воспитание и образование, но не чуждый при этом духовных и интеллектуальных исканий, уверился в своей провиденциальной роли и попал под обаяние мистических сект и толков. В высшем обществе, оторванном от национальной духовной культуры поверхностным европеизмом XVIII столетия, как на дрожжах множились масонские ложи и тайные общества. «Быть может, они и весьма почтенны, но отчего им тогда блюсти тайну?» — недоумевал генерал Ермолов — и по-своему был прав. В этой среде легко зародились радикальные политические союзы, ставившие перед собой задачу коренным образом изменить политический строй России. Александр знал о деятельности вольнодумцев почти всё, но не считал себя вправе отдать приказ об их аресте. Ситуация продолжала оставаться двусмысленной до тех пор, пока в 1825 г. государь неожиданно не скончался в Таганроге. Впрочем, легенда гласит, что он лишь бежал от непосильного выбора и под именем старца Федора Кузьмича почти три десятилетия прожил на Урале.
8.
Восстание 14 декабря 1825 г. еще раз раскололо русское общество. Под удар было поставлено само основание государственности — сословный строй. Так как в мятеже участвовали представители лучших русских фамилий, Николай Первый не мог более опираться на дворянство, веками считавшее службу Отечеству делом чести. Во главу угла государственного строительства был положен бюрократический принцип; центральной фигурой стал чиновник. Бюрократизация власти не пошла стране на пользу, и, несмотря на множество необходимых начинаний (систематизацию законов, урегулирование правового положения государственных крестьян, финансовую стабилизацию, поощрение отечественной промышленности, науки и технического образования) возрастало взаимное недоверие общества и власти. Следствием этого недоверия стала тенденциозная оценка, которую получила политика и сама фигура Николая Павловича в русской либеральной и наследующей ей советской историографии. Между тем стабилизация 1830—1840-х гг., когда возможности разрушительных сил были ограничены последовательным и достаточно жестким авторитаризмом, обеспечила расцвет русской науки и культуры, и Пушкин вряд ли лукавил, когда писал в знаменитых «Стансах» Николаю: «Нет, я не льстец, когда царю хвалу свободную слагаю». К середине XIX в. стало окончательно ясно, что социальный строй империи становится главным тормозом на пути поступательного развития. Николай Павлович прекрасно понимал необходимость освобождения крестьян, но завершить эту работу предстояло его сыну, императору Александру Второму.
9.
Подготовка закона, давшего мужикам волю и лишившая помещиков крепостных, длилась шесть лет, и в этой работе приняли участие лучшие государственные умы России. Крестьяне безвозмездно и навеки получали личную свободу, но должны были в течении 49 лет вернуть казне долг за выкупленные для них земельные наделы. Крестьянская реформа (1861) стала началом коренного преобразования всей российской жизни. В 1860—1870-е гг. были введены суд присяжных, всеобщая воинская повинность, новые университетский и цензурный уставы, местное и губернское самоуправление. К сожалению, общество оказалось не готово к столь масштабным переменам. Власть столкнулась с постоянным ропотом представителей образованных слоев. Оппозиционность воспринималась как исключительная доблесть интеллигента, сотрудничество с правительством могло служить основанием для обструкции в профессорской или журналистской среде. На этом фоне стали множиться радикальные группы и течения, ставившие своей задачей прямое уничтожение исторической государственности в России. В 1870-х гг. террористическая организация «Земля и воля» начала охоту за императором и другими высокопоставленными чиновниками. Государственная служба стала смертельно опасной профессией. После серии неудавшихся покушений 1 марта 1881 г. Александр Второй был убит террористами. «Охота на человека» закончилась. Символично, что царь-освободитель погиб, возвращаясь из Зимнего дворца, где он только что подписал проект министра внутренних дел графа Лорис-Меликова о поэтапном введении конституционного строя и представительских учреждений в России. Политика Александра Третьего, принявшего власть после убийства отца, естественным образом оказалась реакционной — в смысле реакции на предшествовавшие события. Различные конституционные проекты в 1881—1882 гг. оказались свернуты, и правительство перешло к охранительной политике, пытаясь выстроить отношения между властью и большинством населения, игнорируя мнение «профессоров и журналистов». Эпиграфом к царствованию можно поставить слова наставника императора, отца судебной реформы К.П.Победоносцева: «Россию следует слегка подморозить». Последовательная охрана начал национальной жизни, подавление антиправительственных выступлений и высказываний, уверенная и профессиональная защита русских интересов в экономике и внешней политике принесла свои плоды. В крупных городах стало спокойнее, радикалы всех мастей вытеснялись за границу, хозяйство и промышленность интенсивно развивались. И наследник Александра Третьего, последний русский император Николай Александрович, принял власть в относительно благополучной стране.
10.
На исторической дороге западной цивилизации вторая половина XIX и первая треть XX в. были весьма опасным участком. В результате промышленного переворота огромные массы сельского населения хлынули в городские предместья. Это были люди, оторванные от традиционных корней и в то же время чуждые городскому обиходу, современному образованию и культуре. Они легко становились добычей политических манипуляторов и отличались непредсказуемостью социального поведения. Говоря о том, что «пролетариату нечего терять», Маркс был прав. Европейским государствам предстояло пережить сложные десятилетия. Положение России оказалось еще серьезнее. Огромная, динамично развивавшаяся страна с десятками хозяйственных и бытовых укладов, лежащая на границах Европы и Азии, не имела устойчивой привычки к размеренной буржуазной жизни. Царствование Александра Третьего не разрешило, а лишь заморозило самые болезненные вопросы становления национального капитализма. Охранительная политика вообще не способна преодолеть кризис, она может только отложить его. Экономические трудности начала ХХ в. и проигранная русско-японская война вызвали социальный взрыв, изменивший лицо государства. Манифест 17 октября 1905 г. гарантировал подданным основные права и свободы. Аграрная реформа Столыпина давала хозяйственную свободу огромным массам экономически активного сельского населения. В стране чувствовалась возможность быстрого и решительного роста, но многочисленные разрывы и расколы предшествующих веков не обещали стабильности. Устойчивому экономическому положению способствовали казавшиеся почти беспредельными материальные и человеческие возможности России, свобода хозяйственной инициативы, последовательная экономическая политика правительства, державшийся на протяжении более 30 лет положительный итог торгового баланса. Более 70% произведенного национального богатства в ту пору шло на личные нужды граждан. Прирост промышленного производства составил только за период 1908—1913 гг. более 50%. Однако Первая мировая война разрушила эти перспективы. Ее годы стали непомерным испытанием для русского общества. Не так уж значительны были неудачи на фронтах, но сказывалась ненадежность тыла. В феврале 1917 г. демонстрации домохозяек, возмущенных недостатком хлеба, спровоцировали рабочие и солдатские бунты. Оппозиционные депутаты Государственной думы воспользовались беспорядками в Петрограде, чтобы потребовать отречения Николая Второго, находившегося в действующей армии. В этой критической ситуации главнокомандующие фронтами отказались поддержать императора, и тот отрекся от престола. Власть перешла к Временному правительству, неспособному обуздать хаос. Страна стремительно левела, и переворот 25 октября 1917 г. стал естественным следствием развала государственных структур.
11.
Большевики пришли к власти под демагогическими лозунгами. Они обещали мир — через несколько месяцев началась гражданская война, и линия фронта прошла через каждую семью; они предлагали хлеб — и жуткий голод в Поволжье унес миллионы жизней; они сулили землю — и отобрали ее в процессе коллективизации, лишив крестьян паспортов и прикрепив их на тридцать лет к колхозам, фактически возрождая крепостное право. Провозглашение «республики советов» и псевдомарксистские лозунги оказались лишь ширмой для неограниченной диктатуры коммунистической партии. Во имя утопических идей построения нового «бесклассового» общества в 1917—1922 гг. была уничтожена или вытеснена за рубеж старая русская элита. Рушились семьи, разрывались родственные связи. Национализация всех богатств России дала Ленину и его сподвижникам неслыханную по масштабам площадку для социального эксперимента. Революционные преобразования таили в себе огромную энергию, — большевики клялись изменить ход истории и облик всего мира. События в России рассматривались ими лишь как прообраз мировой революции. Однако к началу 1920-х гг. новые хозяева страны вынуждены были вернуться к решению более реальных проблем. Необходимо было развивать собственное государство, — и Иосиф Сталин провозгласил курс «на победу социализма в одной, отдельно взятой стране». Создание СССР в 1922 г. стало важной вехой в ходе революционного преобразования российской государственности. Троцкий говорил: «Если нас заставят уйти, мы хлопнем дверью так, что вздрогнет весь мир». Именно этот принцип был заложен в основу так называемого «ленинского плана» создания Советского Союза, восторжествовавшего над идеями федерации, предложенной Сталиным. По Ленину и Троцкому, Союз оставался нерушимым, пока держалась диктатура единой партии. Но как только эта диктатура ослабевала, местные лидеры неизбежно должны были вспомнить о своем праве на независимость и суверенность. Восстановление хозяйства и форсированное развитие экономики в 1920—1930-х гг. стало возможным не вопреки, а в известной степени благодаря жесткому политическому режиму. Индустриальная эпоха покровительствовала странам с крайней степенью централизации и обширными военными программами. Меньше чем за десятилетие в СССР была создана современная тяжелая промышленность, ликвидирована неграмотность. Особенно благоприятно все эти перемены сказались на национальных окраинах — в Закавказье и в Центральной Азии, где и поныне бывшие границы Советского Союза остаются рубежом между цивилизациями. Трагедии и преступления коммунистической власти — коллективизация, искусственно организованный голод на Украине, репрессии, жертвы Великой Отечественной войны, безумные хозяйственные решения — не должны заслонить от нас уникальных достижений эпохи. Одержав победу над фашизмом, Советский Союз стал одной из двух ведущих мировых держав, были осуществлены самые амбициозные научные и технические проекты. Однако чем более значительными становились успехи народов России и других республик СССР, тем откровеннее обнажались недостатки социалистической системы как таковой, разрывы и разломы советского общества.
12.
В конце 1970-х — начале 1980-х гг. страну охватил тотальный кризис. Государственные структуры старели, всё труднее было найти компетентных и лояльных исполнителей на ключевые общественные роли. Среди причин этого кризиса — и переоценка истории СССР, осуществленная Хрущевым в конце 1950-х гг., и новая редакция программы КПСС, обещавшая коммунизм к 1980 г., и «цифровая» революция в технике, посягавшая на святая святых марксизма — пользу и значение физического труда. Попытки преобразовать советское общество, предпринятые М.С.Горбачевым во второй половине 1980-х гг., еще раз подтвердили, что без жесткой и тотальной диктатуры искусственное государство, созданное Лениным и Сталиным, рушится как карточный домик.
13.
Беловежский договор декабря 1991 г. поставил точку в процессе распада Советского Союза. Президент Российской Федерации Борис Ельцин провозгласил курс на последовательную либерализацию всех сторон хозяйственной и политической жизни. Однако власти не хватало продуманной стратегии принятия решений. Реформы 1992 г. не обеспечили преодоления кризиса. В 1993 г. страна стояла на пороге гражданской войны. Однако возврата к прошлому нет. Принятие новой российской Конституции и поражение коммунистов на выборах 1993, 1996 и 2000 гг. показали, что национальные и личные интересы, политические и экономические свободы остаются для большинства наших соотечественников универсальными и решающими ценностями.
14.
Российская Федерация объявила себя правопреемницей Советского Союза. Но на самом деле наше наследие гораздо богаче. Мы наследуем всему тысячелетнему опыту российской истории, и именно от того, насколько удачно удастся нам его совместить с требованиями современности, зависит наше будущее.
