Фрагменты учебного пособия, подготовленного при поддержке Института "Открытое общество"
Мир под властью империй
Двадцатый век — не в календарном, а в историческом смысле — начался с первой мировой войны. Эта война стерла с карты Европы империи, расселив многие народы по отдельным национальным квартирам, лишила корон трех могущественнейших императоров, взметнула на вершину власти в России никому не ведомую до тех пор политическую силу — и заставила человечество впервые задуматься о том, как сделать так, чтобы войн больше не было...
Европейские великие державы
Весь мир к началу ХХ столетия зависел от Европы. В самой же Европе судьбами мира распоряжались несколько великих держав.
Великая держава — это не просто сильная в экономическом и военном отношении страна, а страна, стремящаяся эту силу постоянно демонстрировать и доказывать, активно вмешиваясь во все международные дела.
США, например, великой державой не считались, хотя уже в начале ХХ в. они были самой богатой и промышленно развитой страной мира. По объему промышленного производства США превосходили Англию, Францию и Германию вместе взятых, но при этом они имели маленькую армию и старались не вмешиваться в большую европейскую политику. Напротив, Италия не обладала ни экономической, ни особой военной мощью, но исключительно активно действовала на международной арене, добиваясь, чтобы и ее все считали великой державой.
Реально европейская и мировая политика находилась в руках пяти держав — Великобритании, Франции, Германской империи, Российской империи и Австро-Венгрии.
Эти государства ревниво следили друг за другом; если одно из них получало возможность слишком усилить свои позиции, остальные готовы были объединиться, чтобы помешать этому.
Великобритания
Великобритания была лидером колониальной гонки и во многом эталоном для других европейских держав. Ее обширные колонии во всех частях света к началу ХХ в. составляли с метрополией единый экономический организм. 80 % необходимого англичанам продовольствия завозилось морем из колоний; во многом благодаря этому Англия стала самой урбанизированной страной мира (в начале ХХ в. в городах жило уже 75 % ее населения).
Британская промышленность всегда была в достатке обеспечена заморским сырьем, в колониях же находила широкий сбыт значительная доля товаров, производимых в метрополии.
Империя была не только основой экономического могущества Англии, но и составляла предмет ее национальной гордости, именно в ней нашла свое наиболее полное воплощение британская идея. Многие англичане искренне считали, что их страна, приобретая всё новые и новые колонии и сферы влияния, выполняет великую миссию — несет свет цивилизации отсталым народам, причем делает это лучше, чем любое другое европейское государство.
Англичане гордились тем, что именно их страна первой в мире запретила работорговлю и вообще рабство, что она не допускает таких злоупотреблений своих торговцев и чиновников в подвластных странах, как другие, и меньше прибегает к насильственным методам расширения империи.
Гигантскую империю нужно было охранять от посягательств конкурентов, и англичане не жалели средств на свои военно-морские силы. Традиционно Британия считала себя в безопасности только в том случае, если ее военный флот превосходил по мощи два следующих за ним флота вместе взятых (это означало, что даже если две европейские державы, имеющие самые мощные военно-морские силы, объединятся против Англии, она сможет обеспечить не только неприступность самих Британских островов, но и защитить морские коммуникации империи).
Ради той же цели Британия стремилась не выпускать из своих рук контроля над важнейшими морскими путями (Гибралтар, Суэцкий канал, Аден, Сингапур, Кейптаун).
Охраняли свою империю англичане очень активно, наступательно. Желая, например, оградить от возможных вторжений Индию, Англия стремилась обеспечить свое влияние в сопредельных государствах — Афганистане и Персии; чтобы надежно контролировать драгоценный Суэцкий канал, Британия подчинила себе Египет; для того чтобы защитить свои интересы в Южной Африке, Лондон раздавил бурские республики (независимые государства голландских колонистов — буров — Трансвааль и Оранжевую республику).
Франция
На рубеже XIX—XX вв. ситуация во Франции была весьма непростой. Пережив за столетие четыре революции, испытав страшное поражение и оккупацию, страна в 1870 г. в третий раз — и уже окончательно — стала республикой.
В первые десятилетия своего существования эта Третья республика переболела всеми болезнями молодой демократии. Общество сотрясали следовавшие один за другим громкие политические скандалы: торговля государственными наградами в президентском дворце, откровенная продажность большинства депутатов парламента, разорение сотен тысяч мелких вкладчиков при крушении жульнических компаний (Панама), продажа секретных документов Генштаба немцам и осуждение по этому делу невиновного (дело Дрейфуса)... Всё это не раз ставило Францию на грань политического кризиса, раскола общества. Но самой острой болью для французов оставалось унижение позорно проигранной франко-прусской войны, потеря былого авторитета страны в мире.
Наголову разгромленная объединившейся Германией в 1870 г., Франция потеряла главную базу своей тяжелой промышленности — богатые углем и железной рудой Эльзас и Лотарингию; страна была вынуждена выплачивать победителю колоссальную контрибуцию. Франция не только понесла материальный и моральный урон, но и потеряла ощущение безопасности — на востоке от нее образовалось мощное германское государство, противостоять которому в одиночку Франция была не в состоянии (Германия могла выставить армию, вдвое более многочисленную, чем французская). Смириться с этим было очень трудно.
Приобретение колоний стало для Франции в первую очередь способом восстановления национального престижа. Когда в 1881 г. Франция установила протекторат над Тунисом, все газеты вынесли на первые полосы торжествующее восклицание премьер-министра: «Мы снова стали великой державой!»
Экономика страны (в отличие от Англии) не слишком нуждалась в колониях: французской промышленности еще вполне хватало внутреннего рынка, а банкирам — рынков европейских стран. Военные экспедиции и содержание колониальной администрации стоили дорого и не окупались прибылями от торговли с колониями. Франция создавала свою империю чуть ли не в убыток себе — но национальный престиж перевешивал меркантильные соображения.
За последнюю треть XIX в. Франция расширила свои владения более чем в десять раз.
Германия
Объединитель Германии и ее первый канцлер (глава правительства) Отто фон Бисмарк понимал, что, разгромив Францию, его страна тоже не может чувствовать себя в безопасности. Сама по себе Франция была не опасна, но она непременно присоединилась бы к любому государству, с которым у Германии испортились бы отношения. И Бисмарк посвятил всю свою энергию и изобретательность именно тому, чтобы лишить Францию возможных союзников. Ради этого во внешней политике он действовал очень аккуратно, старался не нажить своей стране врагов в Европе, стремился поддерживать добрые отношения со всеми великими державами.
В это время Европа переживала настоящую лихорадку колониальных захватов. В Германии также были влиятельные круги, стремившиеся включиться в эту гонку и требовавшие от правительства поддержать их. Однако Бисмарк готов был уступать подобным требованиям лишь в тех случаях, когда это не обостряло отношений с возможными в будущем союзниками Франции: Англией и Россией. Он считал, что погоня за колониями пока что является для Германии непозволительной роскошью — ведь пока она еще не обеспечила себе гораздо более необходимого: прочной безопасности в Европе. (По словам самого канцлера, захватывая колонии, Германия уподобилась бы польскому шляхтичу, у которого есть соболья шуба, но нет ночной рубашки.)
Пока был жив первый кайзер (император) объединенной Германии Вильгельм I, Бисмарк крепко держал внешнюю политику страны в своих руках. Его усилия приносили плоды: Германии удалось заключить союз с Австро-Венгрией и Италией (Тройственный союз), а ни одна из великих держав военного союза с Францией не заключила.
Однако в 1888 г. Вильгельм I умер. Новому кайзеру — молодому и амбициозному Вильгельму II — политика Бисмарка казалась слишком ограниченной, старомодной, лишенной мирового размаха. Он отправил старого канцлера в отставку и взял бразды правления в собственные руки.
Вильгельм II и его новые министры считали, что стране, имеющей самую сильную сухопутную армию на континенте и самую мощную тяжелую промышленность (по производству стали Германия к концу XIX в. вышла в европейские лидеры), не пристало стоять в стороне, пока другие делят мир.
Австро-Венгрия
Австро-Венгрия была империей старого, средневекового типа. Все ее владения находились в Южной и Восточной Европе и непосредственно примыкали к территории метрополии — Австрии. Престарелый император Франц-Иосиф правил государством, в котором большинство населения составляли не австрийские немцы, а венгры и славяне — чехи, словаки, словенцы, боснийцы, хорваты, украинцы, поляки, сербы. Каждый из этих народов жил компактно на своей исторической территории и в принципе был способен создать собственное государство или присоединиться к единоплеменникам, живущим рядом, по другую сторону границы. Из всех народов империи равноправия с австрийцами смогли добиться только венгры.
В 1867 г. Австрийская империя была преобразована в двуединую монархию — Австро-Венгрию — с двумя государственными языками, двумя парламентами, двумя правительствами, отдельными австрийской и венгерской армиями (общими для Венгрии и Австрии остались только император и внешняя политика).
Полученное венграми равноправие подхлестнуло национальные чувства славянских народов Австро-Венгрии, однако их попытки обрести самостоятельность тщательно подавлялись. Понимая, что рост славянского национализма ставит под угрозу само существование империи, и австрийское, и венгерское правительства ограничивали применение национальных языков не только в государственных учреждениях, но и в школах, пытаясь таким образом добиться культурной ассимиляции славян.
Впрочем, были в империи и более масштабно мыслившие политики. Например, наследник имперского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд был убежден, что единственный способ сохранения и укрепления «лоскутной монархии» — превращение ее из двуединой в триединую, где третьим элементом будет славянское государство, наделенное такими же правами, как Австрия и Венгрия.
Османская империя
Пятисотлетняя Османская империя на карте по прежнему выглядела гигантом — под властью турок всё еще оставались Ирак, Сирия, Аравия, Ливан, Палестина, Египет. Но в XIX в. власть султана уже не вызывала былого трепета ни у покоренных в прошлом народов, ни у самих турок. Некогда грозный повелитель стал игрушкой в руках дворцовых интриганов. Правители провинций всё больше чувствовали себя самостоятельными и независимыми от Стамбула.
Одряхлевшая империя уже давно бы развалилась, если бы не поддержка европейских великих держав (прежде всего, Англии и Франции). Они тоже считали Османскую империю обреченной, но никак не могли договориться о дележе ее наследства — о том, кто будет контролировать оставшиеся без «хозяина» территории.
А в начале ХХ в. у Турции появился новый небескорыстный покровитель — Германия.
Россия
Гордое звание империи Российское государство присвоило себе еще в начале XVIII в. (в 1721 г., после победы над Швецией). В то время это было скорее заявкой на будущее, заветом Петра I. Его преемники на троне последовательно и неуклонно продолжали раздвигать границы государства. К XX в. Российская империя занимала уже шестую часть земной суши.
На евразийских просторах раскинулась огромная, необозримая, неохватная страна. По площади ее превосходила лишь Британская империя. Но у той было четкое географическое и национальное разделение на сравнительно небольшую метрополию (остров Великобритания) и в десятки раз превосходящие ее размерами и численностью населения заморские колонии, разбросанные по всему миру. Российские же инородческие области примыкали непосредственно к коренной русской территории или были вкраплены в нее.
Исторический путь многих народов Российской империи веками переплетался с путем русских; это были давние и хорошо друг друга знающие соседи. Русские составляли около половины населения страны. Всё это давало российским правителям основания считать свою многонациональную империю единым и неделимым государством.
В то же время поражало многообразие жизненных укладов более чем ста народов, оказавшихся под властью русских царей: православные русские, украинцы и белорусы, русские старообрядцы; христиане восточного толка Закавказья; католики, униаты и протестанты Польши, Прибалтики и Финляндии; иудеи, рассеянные в западных губерниях; мусульмане Кавказа, Поволжья и Средней Азии; буддисты — калмыки и буряты; идолопоклонники Сибири и Дальнего Востока... Горожане давних промышленных центров были такими же поддаными династии Романовых, как и степные кочевники, кавказские горцы, земледельцы среднеазиатских оазисов или охотники и собиратели Сибири (вполне официально именовавшиеся бродячими инородцами).
До поры до времени многие народы империи сохраняли возможность самостоятельно решать вопросы своей внутренней жизни. Иногда такая автономия была оговорена законами (Финляндия, например, имела свой выборный парламент, свои законы и даже чеканила собственную монету), но чаще самоуправление осуществлялось явочным порядком — у царских наместников обычно хватало ума не навязывать местным жителям чуждых законов, а предоставлять им разбираться с собственными проблемами согласно их традициям и обычаям.
Однако к концу ХIХ в. взаимоотношения центральной власти и окраин начали постепенно меняться. Бурно растущая промышленность центральных районов испытывала всё большую потребность в сырье и новых рынках сбыта товаров, и поэтому окраины сильнее привязывались к центру. Российским капиталам, устремлявшимся на периферию империи, нужны были там гарантии законности и языковые удобства; волна крестьян-переселенцев из центральных губерний теснила коренных обитателей восточных и южных областей.
Поэтому русский чиновник и полицейский забирали на окраинах всё большую силу и активней вмешивались в жизнь инородцев. Александр III весьма последовательно проводил принцип «Россия — для русских» (имея в виду при этом всю территорию империи).
Этот же принцип стал распространяться и на развитые западные области государства — Польшу, Прибалтику, Финляндию. Передовая по меркам Российской империи экономика, культурная, религиозная, языковая особость этих национальных окраин в принципе уже позволяла создать там вполне жизнеспособные самостоятельные государства европейского уровня. После подавления русскими войсками двух польских восстаний (1830 и 1863 гг.) открытая борьба за национальную независимость в этом регионе прекратилась, однако стремление к самостоятельности искоренить было невозможно.
Рост национального самосознания в западных областях, а также на Кавказе порождал ответную реакцию российских властей: принудительное введение русского языка в местных органах управления, закрытие национальных школ, издательств, последовательное урезание прав местного самоуправления и т.д.
Еще более бесцеремонно политика русификации проводилась по отношению к гораздо более близким по религии и культуре украинцам и белорусам; официально они даже не признавались отдельными народами, а их языки считались испорченным русским.
Национальные противоречия на бытовом уровне сглаживались способностью большинства русского населения с уважением относиться к традициям и обычаям других народов (не лезть со своим уставом в чужой монастырь), перенимать их опыт, делиться своим.
В XX столетие Российская империя вступила внешне сильным и устойчивым государством. Высокими темпами росло промышленное производство, страна была крупным экспортером продовольствия, а рубль считался одной из самых надежных мировых валют. Многочисленная армия и неограниченные ресурсы обеспечивали престиж России на мировой арене и давали нашей стране право голоса во всех международных делах.
Однако, когда Россия в 1905 г. проиграла войну «никому не известной» Японии, авторитет царского правительства и на международной арене, и внутри страны сильно пошатнулся. Волна первой русской революции после этого прокатилась по всей стране, но особенно высоко она взметнулась именно на окраинах — в Польше, в Прибалтике, на Украине, на Кавказе. Однако империя тогда устояла, и русское правительство вскоре вернулось к активной великодержавной политике, стремясь побыстрее восстановить подорванный престиж страны.
Имперская политика
Имперская политика на рубеже XIX—XX веков
Стратегия поведения государств на мировой арене в XIX и в начале ХХ в. существенно отличалась от нынешней. Ни народы, ни их руководители еще не осознали, насколько истребительное оружие дала им в руки новая индустриальная цивилизация. Они еще не пережили страшного опыта двух мировых войн с десятками миллионов жертв. Мало кто задумывался, что пулеметы и тяжелая артиллерия, мины и боевые газы, нарождавшиеся авиация и бронетехника сделают и победу, и поражение в современной войне одинаково тяжкими и разрушительными.
Поэтому войны не слишком боялись, вполне допускали ее возможность и даже необходимость для решения международных споров. Более того — никакое правительство в европейских великих державах не могло быть популярным, если оно предпочитало сглаживать противоречия с соперниками ради сохранения мира. А таких противоречий было более чем достаточно.
Каждое из сильных европейских государств стремилось закрепить за собой определенный район мира, чтобы обеспечить в нем максимально благоприятные условия для предпринимателей-соотечественников, не допуская туда конкурентов. Колониями становились огромные территории в Африке и Южной Азии. Многие страны, в которых издавна существовала собственная государственность (Персия, Марокко и др.), объявлялись сферами влияния той или иной державы.
К началу ХХ в. крупнейшие державы поделили на колонии и сферы влияния практически весь мир. Франция захватила Индокитай, поставила под свой контроль Северную Африку. Цепь английских колоний протянулась от Южной Африки до Египта. «Бриллиантом в короне Британской империи» называли богатейшую и многолюдную Индию; Англия ревниво оберегала ее от соперников, окружая сферами влияния в Южной Азии. Активно действовала и Россия — к империи была присоединена бульшая часть Средней Азии; петербургские власти стремились контролировать Персию (Иран), Афганистан, Тибет, северные районы Китая.
Отношения между европейскими государствами никогда не были безоблачными; из-за дележа мира междоусобицы резко обострились. Так, с большим трудом удалось избежать англо-французской войны из-за раздела Африки; десятилетиями продолжалась конфронтация между Великобританией и Россией, которые столкнулись лоб в лоб в своем встречном движении по Азии. Но самый серьезный общеевропейский конфликт стал назревать тогда, когда на арену борьбы за передел мира вступила Германия.
Германская экспансия
С приходом к власти молодого кайзера Вильгельма II осторожность и расчетливость во внешней политике Германии сменились довольно примитивной ставкой на силу.
Началось строительство большого военного флота. В Англии к этому отнеслись крайне болезненно. Английское правительство попыталось было договориться об ограничении морских вооружений, но Вильгельм высокомерно отверг эти предложения как «наглость, которая граничит с оскорблением германского народа и его императора». Отношения с Великобританией были безнадежно испорчены.
Франция уже давно старалась сблизиться с Россией, и только уговоры и посулы Бисмарка удерживали русского самодержца от такого союза. Но Вильгельм II довольно легкомысленно не обратил внимание на сближение Петербурга с Парижем. После нескольких лет раздумий Александр III принял принципиальное решение — в 1893 г. был заключен франко-русский военный союз. Россия обязалась начать войну с Германией, если та попытается напасть на Францию. Франция приняла на себя аналогичное обязательство если Россия подвергнется германской или австрийской агрессии. Теперь Германии в случае новой войны с Францией пришлось бы открывать два фронта.
Несколько раз Вильгельм пытался вмешиваться в колониальные споры европейских держав, надеясь получить свою долю, но не очень успешно. Военные угрозы и обращенные к Франции требования поделиться добычей не действовали — та уже чувствовала себя под защитой союза с Россией. Силовое соперничество немцев с Англией на заморских территориях также не сулило особых успехов — британский флот был явно сильнее.
Германия сделала ставку на то, чтобы сухопутным путем проникнуть на территории Малой Азии, Ближнего и Среднего Востока. Кайзер Вильгельм во всеуслышанье объявил себя «другом и защитником мусульман».
С начала века Германия придавала особое значение отношениям с Османской империей, надеясь укрепить свои позиции в ее арабских владениях. Кайзеровское правительство предоставляло султану крупные займы, присылало своих советников и инструкторов для обучения турецкой армии и постепенно превратило Высокую Порту в свою послушную союзницу.
Турция разрешила Германии проложить по своей территории стратегическую Багдадскую железную дорогу (Берлин — Стамбул — Багдад, с дальнейшим выходом к Персидскому заливу). Эта магистраль открывала широкие возможности для проникновения немецких товаров и капиталов в глубь Азии, для быстрой переброски туда германских войск (причем по пути, который трудно было перерезать державам-соперницам).
Германский Drang nach Osten (натиск на Восток) всерьез обеспокоил обе соперничавшие в Азии великие державы — Англию и Россию.
Великобритания не могла допустить нового конкурента к богатствам Персидского залива. Россия также не хотела иметь лишних соперников в Персии, куда она уже успела вложить немалые капиталы. Но самое главное — германский контроль над Турцией грозил перечеркнуть заветную мечту всех русских правительств последнего столетия — овладеть проливами Босфор и Дарданеллы.
