Великий князь Дмитрий Иоаннович и князь Владимир Андреевич Серпуховской извещают св. Киприана о готовящемся походе Мамая и просят совета.
Миниатюра из «Сказания о Мамаевом побоище»
Номер газеты, который Вы держите в руках, посвящен жизни и деятельности митрополита Киприана — свидетеля и участника судьбоносных событий конца XIV в. Киприан видится сегодня неким связующим звеном между погибающей Византийской империей, крепнущими Москвой и Литвой, клонящейся к упадку Тверью. Современные авторы — Александр Быков и Ольга Кузьмина — сделали многообещающую попытку по-новому осветить роль митрополита, представив его как выразителя идеи объединения всех православных сил перед лицом мусульманской и католической экспансии. Такая интерпретация кажется не лишенной оснований, однако читателю не следует забывать, что византийские святители часто отождествляли интересы православия с могуществом империи, пренебрегая при этом прогрессом единоверческих государств, в том числе и русских княжеств. Точно так же трудно установить, в какой мере Киприан радел об объединении Русской православной Церкви, а в какой — об укреплении и расширении своей митрополичьей власти. Вряд ли можно считать достаточно доказательной авторскую трактовку московско-тверского конфликта как сознательной провокации Москвы, и уж совсем не обязательно приписывать ее замысел митрополиту Алексию. Дабы дать читателю возможность составить собственное представление об этой конфронтации, мы публикуем дополнительно фрагмент из книги современного немецкого историка Эккехарда Клюга «Тверское княжество» (с. 13). Автора трудно обвинить в «промосковской ориентации», однако он, основываясь исключительно на источниках, тему провокации даже не затрагивает. Разумеется, традиционный взгляд на деятельность Киприана, представленный в нашей подборке выдержками из трудов Н.М.Карамзина (с. 10—11) и С.М.Соловьева (с. 12—13), нуждается в коррекции, однако этот процесс не должен увлекать нас в сторону простой «смены знаков». Положительно оценивать роль Киприана можно, на наш взгляд, не выставляя столь «низких отметок» его предшественнику — митрополиту Алексию. Оба иерарха — в силу разных положения, происхождения, образования и целей — действовали, добивались успехов и совершали ошибки тоже по-разному, что и является предметом интереса их потомков. Стоит также обратить внимание на ряд публикуемых в примечаниях и в виде цитат источников, которые мы в меру сил адаптируем для современного читателя. Рисуя уникальную картину эпохи, они могут стать хорошим подспорьем для преподавателя, который найдет им место в учебном процессе. Особо следует отметить, что наблюдающееся у авторов текстов разночтение в определении национальности Киприана — болгарин и «сербин» — является следствием исторической традиции, которая отмечала как болгарское происхождение митрополита, так и сербскую культурную среду, из которой он вышел и к которой во многом принадлежал. Мы надеемся, что в свете жизнеописания этой не слишком известной исторической личности перед Вами по-новому откроется важнейшая в жизни Московской Руси эпоха — время первых побед над монголо-татарскими сюзеренами. Александр БЫКОВ, Ольга КУЗЬМИНА Митрополит Киприан: ПОРТРЕТ НА ФОНЕ ЭПОХИ
Митрополит Киевский и всея Руси Киприан умер в 1406 г. Через 66 лет — в 1472 г. — он был причислен к лику святых. Память его празднуется православными 29 сентября (16 сентября по ст. стилю). Роль этого человека в российской истории велика, но известно о нем сравнительно немного: образ митрополита часто — по ряду весомых причин, но не совсем справедливо — заслоняется монументальными фигурами его предшественника — Алексия — и современников — Сергия Радонежского и Дмитрия Донского. Молчат о Киприане и школьные учебники. Лишь в тексте А.А.Преображенского и Б.А.Рыбакова упоминается его конфликт с великим князем Московским, а также та роль, которую сыграл митрополит во время взятия столицы ханом Тохтамышем (1382). В то же время цели, ради которых трудился Киприан, его политика и деятельность столь значительны, что заслуживают более пристального внимания и серьезного изучения. Истоки. 1336—1372
Князь решает сделать Митяя своим духовником и печатником Митяй — архимандрит
Будущий глава русской Церкви родился в 1336 г. в Болгарии, в боярской семье Цамвлаков. О первых годах его жизни мало что известно. Есть только сведения, что в 50-х гг. XIV в. он переселился в Византию. С этого момента и началась для молодого человека карьера церковного деятеля. В жизни «второго Рима», каким считалась империя, это время знаменуется началом сближения с католическим Западом. Известный православный богослов и философ Варлаам Калабрийский разрабатывает проект воссоединения церквей и, получив одобрение светского и духовного правительства Византии, едет в 1339 г. в Авиньон к папе Бенедикту XII. Варлаам, грек из итальянской провинции Калабрия и поклонник учения Аристотеля, столкнулся в Константинополе с представителями иных воззрений. Это были аскеты-созерцатели, убежденные в том, что человек способен вступать в непосредственное общение с божеством, и что богословие должно основываться не на допущениях, как философия, а на опыте богообщения, церковном и личном. Их звали «исихастами» (что восходит к греческим глаголам «покоиться», «безмолвствовать», «молчать»). Именно этому течению, чьи истоки прослеживаются в среде так называемых «афонских старцев», мы обязаны идеями самосозерцания, приносящего истинное духовное наслаждение, во многом созвучными индийским представлениям о нирване. Варлаам обвинил исихастов перед патриархом в еретическом посягательстве на общение с «несообщимым». Победа в этом споре долго переходила из рук в руки, причем зависел исход борьбы чаще всего от обстоятельств политических. В 1347 г. в гражданской войне победил Иоанн Кантакузин и к церковной власти пришли монахи-исихасты, прошедшие суровую выучку у опытных «старцев», знающие цену культуре, неплохо образованные. Они сочиняли богословско-полемические трактаты, гимны и молитвы, писали иконы, переводили с греческого на славянский. Исихасты становились во главе монашеских общежитий, церковных общин городов. Полностью отвергали значение человеческого разума в общении с Богом, противопоставляя ему чувственное восприятие, основанное на аскетическом образе жизни. Став императором в 1346 г., Иоанн VI Кантакузин среди прочих политических мероприятий определил новую линию отношения к Руси, суть которой состояла в ориентации на объединение ее разрозненных частей. С этой целью византийский правитель упразднил (1347) галицкую митрополию, воссоединив ее с киевской, о чем и сообщил в своих грамотах князьям и митрополиту Феогносту. В соответствии с установившимся со времен крещения Руси обычаем и законом, утверждал он, во всей Руси должен быть один митрополит — «киевский, который рукопологал бы епископов на все святейшие епископии». В 1354 г. умер русский митрополит Феогност и вселенский патриарх Филофей — приверженец Иоанна VI — поставил главой церкви всея Руси присланного из Москвы Алексия, обязав его не оставлять своим попечением западную часть митрополии и поддерживать постоянную связь с Константинополем. Непосредственно вслед за этими событиями в конце 1354 г., Иоанн Кантакузин сложил с себя корону и уступил власть сопернику — Иоанну V Палеологу. Следом за ним освободил престол патриарха и ушел на Афон Филофей. Новое правительство поставило в митрополиты Малой Руси кандидата Литвы Романа, который правил до 1362 г., после чего литовской митрополии не было. В 1363 г. патриарх Каллист умер от чумы, и Иоанн V согласился на возвращение Филофея из Афона, взяв с него обещание не преследовать своих противников. Но «новый старый» патриарх резко выступил против сближения с Римом. Когда Иоанн V заключал с папой очередное соглашение, с ним не оказалось ни одного священника… Все описанные события не могли пройти мимо Киприана, который был их наблюдателем и, возможно, участником. Можно предполагать, что молодой монах был замечен и оценен Филофеем еще в промежуток между двумя периодами патриаршества, на Афоне. Киприан разделял мировоззрение исихастов и активно участвовал в общественно-политической деятельности, претворяя идеи учения в жизнь. В их числе — стремление воссоединить православные государства вокруг Константинополя. Церковный историк XIX в. архимандрит Леонид считал, что успехи Филофея в его вторичное управление Константинопольской патриархией (1364—1376) были достигнуты при активном содействии Киприана. В их числе — примирение с церквами сербской и болгарской, укрепление влияния на церковь русскую. Последний аспект проблемы представляет для нас интерес особый. Русское начало. 1372—1375
Митрополит Московский АЛЕКСИЙ.
Икона XIV в.
«По твоему благословению митрополит и доныне благословляет их на пролитие крови. И при отцах наших не бывало таких митрополитов, каков сей митрополит! Благословляет москвитян на пролитие крови, — и ни к нам не приходит, ни в Киев не наезжает. И кто поцелует крест ко мне и убежит к ним, митрополит снимает с него крестное целование. Бывает ли такое дело на свете, чтобы снимать крестное целование?!» Такое послание получил патриарх Филофей в 1371 г. от литовского князя Ольгерда. В том же духе и в то же время жаловался ему и посланник тверских князей архимандрит Феодосий. Великий князь литовский шел дальше, требуя «другого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород». Глядя на этот список, трудно утверждать, будто Ольгерд стремился к созданию литовской митрополии. Скорее здесь отражено недовольство промосковской политикой Алексия. Допуская, что Филофей не сместит поставленного им же церковного иерарха, Ольгерд пытался хотя бы ограничить власть митрополита Алексия пределами тех земель, в интересах которых тот действовал. Итак, миссия, которую Филофей возлагал на Алексия — замирение и объединение православных земель, была провалена. Патриарх имел все основания, чтобы усомниться в правильности своего выбора. Отлучение от церкви тверских князей и епископа, произнесенное Алексием, было сильным ходом в поддержку Москвы, но, с точки зрения интересов единой русской Церкви, — совершенно неудачным решением. Филофей немедленно отправил митрополиту в Москву ряд посланий, формально вежливых, но по содержанию — крайне неприятных. Он назначал суд между Алексием и великим князем Тверским, направлял на Русь своих эмиссаров, рекомендовал снять отлучения. Владыку, Михаила Тверского и Ольгерда Филофей убеждал примириться. Одним из патриарших посланцев был Киприан, «человек, отличающийся добродетелью и благочестием, способный хорошо воспользоваться обстоятельствами и направлять дела в нужное русло». Официальной задачей Киприана было «примирить князей между собою и с митрополитом». В конце 1372 г. Киприан прибыл в Великое княжество Литовское, где сблизился с литовским князем и с членами великокняжеского совета («рады»). С ними Киприан вступил в «тесный союз», а затем отбыл в Тверь, где пробыл до весны 1374 г. Пожар, который должен был погасить Киприан, пылал давно. В 1367 г. тверской князь Михаил Александрович приехал в Москву на третейский суд, надеясь, что великий князь и патриарх беспристрастно рассудят его спор с удельным князем Кашинским. Но обещание справедливого суда было только приманкой. Доверившийся законной власти Михаил был посажен под арест на дворе одного из московских бояр. Тверская летопись, повествуя об этом событии, жалуется в первую очередь на митрополита Алексия как на главного виновника обиды, нанесенной князю. Москвичи вскоре выпустили Михаила Александровича, опасаясь, видимо, резкой реакции ханского представителя, прибывшего в Москву. Однако тверского князя принудили к подписанию невыгодного ему договора. Освобожденный Михаил счел, что крестное целование, данное под угрозой расправы, силы не имеет; уже на следующий год началась война. На стороне своего тверского зятя выступил Ольгерд. Взаимные набеги несколько лет истощали Московское и Тверское княжества, так что Дмитрий Иванович стал спешно строить каменную крепость — кремль. В 1370 г. Михаил Тверской едет в Орду к эмиру Мамаю и получает от него ярлык на великое княжение Владимирское, но Дмитрий отказывается подчиниться указу и не пускает Михаила во Владимир. Впрочем, это — еще не разрыв с Ордой. Никаноровская летопись сообщает: «Вышел из Орды на великое княжение князь Михаил Александрович Тверской, и не уступил ему великий князь Дмитрий Иванович великого княжения, а сам пошел в Орду. Той же весной князь Михаил Александрович Тверской пошел ратью к городу Костроме, и повернул к Мологе, и Мологу пожег. Того же лета пришел князь великий Дмитрий Иванович из Орды на великое княжение». Реконструированная Троицкая летопись уточняет ход событий: «…На ту же осень (1371) князь великий Дмитрий Иванович вышел из Орды милостью Божьей всё по добру и по здорову, так же все бояре его, и слуги его, творящие волю его, а княжение великое за собою закрепил, а супостатов своих и супротивников своих, победив, посрамил и вывел с собой из Орды князя Ивана Михайловича Тверского, выкупив его долг у татар в Орде, дал на нем 10 тысяч серебра, то есть тьму рублей, и привел его с собой в Москву, и сидел [Иван Михайлович] у Алексия у митрополита на дворе, и так было некоторое время, пока не выкупили его». В 1371 г., после очередных столкновений между Москвой и Литвой подписывается очередное же перемирие. Союзник и вассал Дмитрия Владимир Храбрый берет себе в жены дочь Ольгерда Елену. Эту свадьбу устроил митрополит Алексий, причем в отсутствие Дмитрия Ивановича, который был в это время в Орде. Интересно, что затем тесть и зять старались не ссориться. Так, под 1372 г. та же Троицкая летопись рассказывает: «Ольгерд, князь литовский, собрав воинов многих, в силе тяжкой собрался пойти ратью к Москве. Услышав об этом, князь великий Дмитрий Иванович собрал воинов многих и пошел против него, и встретились у града Любутска; и прежде всех москвичи прогнали сторожевой полк Ольгердов и побежал [тот полк]. И стояли рати прямо друг против друга, а между ними — овраг крутой и дебрь очень большая, и нельзя было полкам сойтись на бой, и так стояли несколько дней, и, заключив мир между собой, разошлись». Представляется странным, что два самых лучших полководца своих государств (Ольгерд и Владимир Андреевич) совершенно случайно привели свои войска к непроходимому оврагу, да так и не смогли его обойти для решительного боя. Впрочем, не исключено, что обе стороны попросту не хотели рисковать. Судя по летописям, Алексия и Дмитрия Московского можно обвинить в попрании законности, в нарушении писаных и неписаных этических норм и понятий, наконец, в торговле заложниками — даже среди современных бандитов подобные действия характеризуются емким словом «беспредел». Ольгерд и Михаил Тверской вряд ли могли простить такое. Однако если поступки своего политического противника — московского князя — они еще могли расценить как естественное поведение врага, то действия Алексия, который, в силу своего положения, должен был быть нейтральным и объективным, оправданий не имели. Киприан, находившийся среди литовских князей, не решился поехать в Москву к такому митрополиту. Вместо этого он отправляется в Тверь к Михаилу Александровичу. Возможно, неофициальное послание патриарха, до нас не дошедшее, содержало не только увещания, но и угрозы, которые вынудили Алексия предпринять ряд мер. Митрополит снял с Михаила Тверского наложенное ранее отлучение, и тверской князь, как и литовские, с Алексием примирился.
Митяя постригают в монахи
Зимой 1374 г., в великий пост, Алексий ставит «епископом Суздалю и Новгороду Нижнему и Городцу» (владения Дмитрия Константиновича Нижегородского) «архимандрита Печерского монастыря именем Дионисия». Только после этого митрополит посещает Тверь, где его уже ждет Киприан. Там митрополит тоже ставит нового епископа — Евфимия. Как будет видно из дальнейших событий, Евфимий и Дионисий — сторонники той политической линии, проводником которой был патриарший посланник. Таким образом Алексий демонстрирует свое подчинение указаниям патриарха о примирении. Затем Алексий с Киприаном вместе отправляются в Переславль-Залесский — город Дмитрия Ивановича. В этот приезд Киприан знакомится с игуменами Сергием Радонежским и его племянником Феодором Симоновским: между ними возникает переписка. Дальнейшие события кратко освещает Троицкая летопись: «А князю великому Дмитрию Московскому был розмирие с татарами и с Мамаем». Дмитрий прекращает выплату ордынской дани. В «розмирие» с татарами вступила не только Москва, но и Нижний Новгород, и Литва. Осенью литовцы предпринимают поход на татар: «ходила Литва на татарове, на Темеря, и был между ними бой», их поддерживают нижегородцы: «того же лета новгородцы Нижнего Новгорода побили послов Мамаевых, а с ними татар с тысячу, а старейшину их, именем Сарайка, взяли в плен и привели его в Новгород Нижний и с его дружиной». Можно предположить, что эти действия были следствием создания антиордынского союза, которому содействовали патриарх и его эмиссар — Киприан.
