Как прирождённый гусар, Денис Давыдов всегда относился к драгунам несколько свысока, почитая их не истинною конницей, а пехотой, посаженной на лошадей. Поэтому, получив новое назначение, которое нужно ему было более для того, чтобы выбраться из-под великокняжеской тягостной опеки, он, прибыв к Первой драгунской дивизии, тут же начал хлопоты о своём переводе. Командовать тяжеловесными, неповоротливыми драгунами, умеющими лишь кое-как обходиться с конями и привыкшими более действовать в спешенном строю, было для Давыдова сущим наказанием.
На первом же полевом учении, когда Денис потребовал от своих подчинённых исполнения не ахти уж какого сложного кавалерийского аллюра, два эскадрона по нерасторопности и замешательству помяли друг друга, а третий и того хуже: не сообразуясь с местностью, врезался в заснеженный овраг, побив и покалечив несколько лошадей... «Ну что ж, ребята, — сказал в сердцах после этого Давыдов, — вы, знать, только что и можете, как шагом езживать. Давайте уж так и будем!..»
Любезный Арсений Андреевич обещал поискать для Дениса иную, более подходящую должность. Однако свободных вакансий покуда не находилось. (До Г. Серебрякову.)
