Застиг и нас тяжелый час, Пришел и наш черед. В подбитом танке трое нас, - Все ясно наперед. Ну что ж, сидим. Мотор умолк. Готов и я к концу, Чтоб встретить так его, как долг И честь велят бойцу. Ни вылезть нам, ни люк открыть Такой огонь чесал. Прошу я: - Дайте закурить, Товарищ комиссар. Покурим, думаю, а там - Проститься есть резон По-братски, попросту... - Не дам, - Вдруг отвечает он. - Не дам тебе я закурить, И даже думать брось. К своим пробьемся, - говорит, - Накуришься авось... Ну что ж, сидим. И то сказать: Сидим в своем дому. Однако ж надо вылезать, Чинить мотор. Кому? Кому охота под огонь, Где рядом смерть твоя, Где пули щелкают о бронь? Кому ж? Механик - я. Добрался к части ходовой, Дополз кой-как с ключом, А пули шьют над головой, Над поднятым плечом. Не о починке разговор: Я быстро сладил с ней. Но завести, пустить мотор - Тут было потрудней. Потели мы над ним полдня, Побил я руки в кровь, Завел. И вижу сам, что я - Покамест жив-здоров. И верный слову человек, Товарищ комиссар, Помятый достает «Казбек» И угощает сам. - Теперь, пожалуй, затянись, - И добавляет вдруг: - Да никогда не торопись Прощаться с жизнью, друг. И слов простых мне не забыть, Они всегда со мной: - Врага должны мы насмерть бить, А сами жить, родной.
