Люблю я вечером к деревне подъезжать, Над старой церковью глазами провожать Ворон играющую стаю; Среди больших полей, заповедных лугов, На тихих берегах заливов и прудов Люблю прислушиваться лаю Собак недремлющих, мычанью тяжких стад; Люблю заброшенный и запустелый сад И лип незыблемые тени; Не дрогнет воздуха стеклянная волна; Стоишь и слушаешь — и грудь упоена Блаженством безмятежной лени... Задумчиво глядишь на лица мужиков — И понимаешь их; предаться сам готов Их бедному, простому быту... Идет к колодезю старуха за водой; Высокий шест скрипит и гнется; чередой Подходят лошади к корыту... Вот песню затянул проезжий... Грустный звук! Но лихо вскрикнул он — и только слышен стук Колес его телеги тряской; Выходит девушка на низкое крыльцо — И на зарю глядит... и круглое лицо Зарделось алой, яркой краской. Качаясь медленно, с пригорка, за селом, Огромные возы спускаются гуськом С пахучей данью пышной нивы; За конопляником зеленым и густым Бегут, одетые туманом голубым, Степей широкие разливы. Та степь — конца ей нет... раскинулась, лежит... Струистый ветерок бежит, не пробежит... Земля томится, небо млеет... И леса длинного подернутся бока Багрянцем золотым, и ропщет он слегка, И утихает, и синеет...
