Чьи так дико блещут очи? Дыбом черный волос встал? Он страшится мрака ночи; Зрю - сверкнул в руке кинжал!.. Вот идет... стоит... трепещет... Быстро бросился назад; И, как злой преступник, мещет Вдоль чертога робкий взгляд! Не убийца ль сокровенный, За Москву и за народ, Над стезею потаенной Самозванца стережет?.. Вот к окну оборотился; Вдруг луны сребристый луч На чело к нему скатился Из-за мрачных, грозных туч. Что я зрю? То хищник власти Лжедимитрий там стоит; На лице пылают страсти; Трепеща, он говорит: «Там в чертогах кто-то бродит Шорох - заскрыпела дверь!.. И вот призрак чей-то входит... Это ты - Бориса дщерь!.. О, молю! избавь от взгляда... Укоризною горя, Он вселяет муки ада В грудь преступного царя!.. Но исчезла у порога; Это кто ж мелькнул и стал, Притаясь в углу чертога?.. Это Шуйский!.. Я пропал!..» Так страдал злодей коварный В час спокойствия в Кремле; Проступал бесперестанно Пот холодный на челе. «Не укроюсь я от мщенья!- Он невнятно прошептал.- Для тирана нет спасенья: Друг ему - один кинжал! На престоле, иль на ложе, Иль в толпе на площади, Рано, поздно ли, но всё же Быть ему в моей груди! Прекращу свой век постылый; Мне наскучило страдать Во дворце, как средь могилы, И убийцу нажидать». Сталь нанес - она сверкнула - И преступный задрожал, Смерть тирана ужаснула: Выпал поднятый кинжал. «Не настало еще время,- Простонал он,- но придет, И несносной жизни бремя Тяжкой ношею спадет». Но как будто вдруг очнувшись: «Что свершить решился я?- Он воскликнул, ужаснувшись.- Нет! не погублю себя. Завтра ж, завтра всё разрушу, Завтра хлынет кровь рекой - И встревоженную душу Вновь порадует покой! Вместо праотцев закона Я введу закон римлян; Грозной местью гряну с трона В подозрительных граждан. И твоя падет на плахе, Буйный Шуйский, голова! И, дымясь в крови и прахе, Затрепещешь ты, Москва!» Смолк. Преступные надежды Удалили страх - и он Лег на пышный одр, и вежды Оковал тревожный сон. Вдруг среди безмолвья грянул Бой набата близ дворца, И тиран с одра воспрянул С смертной бледностью лица... Побежал и зрит у входа: Изо всех кремлевских врат Волны шумные народа, Ко дворцу стремясь, кипят. Вот приближились, напали; Храбрый Шуйский впереди - И сарматы побежали С хладным ужасом в груди. «Всё погибло! нет спасенья, Смерть прибежище одно!» - Рек тиран... еще мгновенье - И бросается в окно! Пал на камни, и, при стуках Сабель, копий и мечей, Жизнь окончил в страшных муках Нераскаянный злодей.
