— Ты куда, удалая ты башка? Уходи ты к лесу темному пока: Не сегодня-завтра свяжут молодца. Не ушел ли ты от матери-отца? Не гулял ли ты за Волгой в степи? Не сидел ли ты в остроге на цепи?
«Я сидел и в остроге на цепи, Я гулял и за Волгой в степи, Да наскучила мне волюшка моя, Воля буйная, чужая, не своя. С горя, братцы, изловить себя я дал — Из острога, братцы, с радости бежал.
Как в остроге-то послышалося нам, Что про волю-то читают по церквам,— Уж откуда сила-силушка взялась: Цепь железная, и та, вишь, порвалась! И задумал я на родину бежать; Божья ночка обещалась покрывать.
Я бежал — ног не чуял под собой... Очутился на сторонушке родной, Тут за речкой моя матушка живет, Не разбойничка, а сына в гости ждет. Я сначала постучуся у окна — Выходи, скажу, на улицу, жена!
Ты не спрашивай, в лицо мне не гляди, От меня, жена, гостинчика не жди. Много всяких я подарков тебе нес, Да, вишь, как-то по дороге все растрес; Я вина не пил — с воды был пьян, Были деньги — не зашил карман.
Как нам волю-то объявят господа, Я с воды хмелен не буду никогда; Как мне землю-то отмерят на миру — Я в кармане-то зашью себе дыру. Буду в праздники царев указ читать... Кто же, братцы, меня может забижать?»
— Ты куда, удалая ты башка? Уходи ты к лесу темному пока. Хоть родное-то гнездо недалеко,— Ночь-то месячна: признать тебя легко. Знать, тебе в дому хозяином не быть, По дорогам, значит, велено ловить.
