Товарищ Попов чуть-чуть не от плуга. Чуть не от станка и сохи. Он - даже партиец, но он перепуган, брюзжит баритоном сухим: "Раскроешь газетину - в критике вся, любая колеблется глыба. Кроют. Кого? Аж волосья встают от фамилий дыбом. Ведь это - подрыв, подкоп ведь это... Критику осторожненько должно вести. А эти критикуют, не щадя авторитета, ни чина, ни стажа, ни должности. Критика снизу - это яд. Сверху - вот это лекарство! Ну, можно ль позволить низам, подряд, всем!- заниматься критиканством?! О мерзостях наших трубим и поем. Иди и в газетах срамись я! Ну, я ошибся... Так в тресте ж, в моем, имеется ревизионная комиссия. Ведь можно ж, не задевая столпов, в кругу своих, братишек,- вызвать, сказать: - Товарищ Попов, орудуй... тово... потише... - Пристали до тошноты, до рвот... Обмазывают кистью густою. Товарищи, ведь это же ж подорвет государственные устои! Кого критикуют?- вопит, возомня, аж голос визжит тенорком. - Вчера - Иванова, сегодня - меня, а завтра - Совнарком!" Товарищ Попов, оставьте скулеж. Болтовня о подрывах - ложь! Мы всех зовем, чтоб в лоб, а не пятясь, критика дрянь косила. И это лучшее из доказательств нашей чистоты и силы.
