У мужика, большого эконома, Хозяина зажиточного дома, Собака нанялась и двор стеречь, И хлебы печь, И сверх того полоть и поливать рассаду. Какой же выдумал он вздор,— Читатель говорит,— тут нет ни складу, Ни ладу. Пускай бы стеречи уж двор; Да видано ль, чтоб где собаки хлеб пекали Или рассаду поливали? Читатель! Я бы был не прав кругом, Когда сказал бы: «да»,— да дело здесь не в том, А в том, что наш Барбос за все за это взялся, И вымолвил себе он плату за троих; Барбосу хорошо: что нужды до других. Хозяин между тем на ярмарку собрался, Поехал, погулял — приехал и назад, Посмотрит — жизни стал не рад, И рвет, и мечет он с досады: Ни хлеба дома, ни рассады. А сверх того к нему на двор Залез и клеть его обкрал начисто вор. Вот на Барбоса тут посыпалось руганье; Но у него на все готово оправданье: Он за рассадою печь хлеб никак не мог; Рассадник оттого лишь только не удался, Что, сторожа вокруг двора, он стал без ног; А вора он затем не устерег, Что хлебы печь тогда сбирался.
