Толстый, качался он, как в дурмане, Зубы блестели из-под хищных усов, На ярко-красном его доломане Сплетались узлы золотых шнуров. Струна... И гортанный вопль... И сразу Сладостно так заныла кровь моя, Так убедительно поверил я рассказу Про иные, родные мне края. Вещие струны - это жилы бычьи, Но горькой травой питались быки, Гортанный голос - жалобы девичьи Из-под зажимающей рот руки. Пламя костра, пламя костра, колонны Красных стволов и оглушительный гик. Ржавые листья топчет гость влюбленный - Кружащийся в толпе бенгальский тигр. Капли крови текут с усов колючих, Томно ему, он сыт, он опьянел, Ах, здесь слишком много бубнов гремучих, Слишком много сладких, пахучих тел. Мне ли видеть его в дыму сигарном, Где пробки хлопают, люди кричат, На мокром столе чубуком янтарным Злого сердца отстукивающим такт? Мне, кто помнит его в струге алмазном, На убегающей к Творцу реке Грозою ангелов и сладким соблазном, С кровавой лилией в тонкой руке? Девушка, что же ты? Ведь гость богатый, Встань перед ним, как комета в ночи. Сердце крылатое в груди косматой Вырви, вырви сердце и растопчи. Шире, всё шире, кругами, кругами Ходи, ходи и рукой мани, Так пар вечерний плавает лугами, Когда за лесом огни и огни. Вот струны-быки и слева и справа, Рога их - смерть, и мычанье - беда, У них на пастбище горькие травы, Колючий волчец, полынь, лебеда. Хочет встать, не может... Кремень зубчатый, Зубчатый кремень, как гортанный крик, Под бархатной лапой, грозно подъятой, В его крылатое сердце проник. Рухнул грудью, путая аксельбанты, Уже ни пить, ни смотреть нельзя, Засуетились официанты, Пьяного гостя унося. Что ж, господа, половина шестого? Счет, Асмодей, нам приготовь! Девушка, смеясь, с полосы кремневой Узким язычком слизывает кровь.
