Ты изумляешься, что я еще пою, Как будто прежняя во храм вступает жрица, И, чем-то молодым овеяв песнь мою, То ласточка мелькнет, то длинная ресница.
Не все же был я стар, и жизненных трудов Не вечно на плеча ложилася обуза: В беспечные года, в виду ночных пиров, Огни потешные изготовляла муза.
Как сожигать тогда отрадно было их В кругу приятелей, в глазах воздушных фей! Их было множество, и ярких и цветных,— Но рабский труд прервал веселые затеи.
И вот, когда теперь, поникнув головой И исподлобья в даль одну вперяя взгляды, Раздумье набредет тяжелою ногой И слышишь выстрел ты,— то старые заряды.
