Что вы, аркадские утехи, Темпейский дол, гесперский сад, Цитерски резвости и смехи И скрытых тысящи прохлад Средь рощ и средь пещер тенистых, Между цветов и токов чистых, - Пред тем, где Аристипп живет? Что вы? — Дом полн его довольством, Свободой, тишиной, спокойством, И всех блаженств он чашу пьет! Жизнь мудрого — жизнь наслажденья Всем тем, природа что дает. Не спать в свой век и с попеченья Не чахнуть, коль богатства нет; Знать малым пробавляться скромно, Жить с беззаконными законно; Чтнть доблесть, не любить порок, Со всеми и всегда ужиться, Но только с добрыми дружиться, - Вот в чем был Аристиппов толк! Взгляните ж на него. — Он в бане! Се роскоши и вкуса храм! Цвет роз рассыпан на диване; Как тонка мгла иль фимиам, Завеса вкруг его сквозится; Взор всюду из нее стремится, В нее ж чуть дует ветерок; Льет чрез камин, сквозь свод, в купальню, В книгохранилище и спальню Огнистый с шумом ручеек. Он нежится, — и Апеллеса Картины вкруг его стоят: Сверкают битвы Геркулеса; Сократ с улыбкою пьет яд; Звучат пиры Анакреона; Видна и ссылка Аполлона, Стада пасет как по земле, Как с музами свирелку ладит, В румянец роз пастушек рядит: Цветет спокойство на челе. Иль мирт под тенью, под луною, Он зрит, на чистом ручейке Наяды плещутся водою, Шумят, — их хохот вдалеке Погодкою повсюду мчится, От тел златых кристалл златится И прелесть светится сквозь мрак. Всё старцу из окна то видно; Но нимф невинности не стыдно. Что скрытый с них не сходит зрак. А здесь, в соседственном покое, В очках друзей его собор Над книгой, видной на налое, Сидит, склоня дум полный взор, Стихов его занявшись чтеньем; Младая дщерь на цитре пеньем Между фиялов вторит их. Глас мудрости живей несется, Как дев он с розовых уст льется, Подобно мед с сотов златых. «О смертные! — поет Арета, - Коль странники страны вы сей, Вкушать спешите благи света: Теченье кратко ваших дней. Блаженство нам дарует время; Бывает и порфира бремя, И не прекрасна красота. Едино счастье в том неложно, Коль услаждать дух с чувством можно, А все другое — суета. Не в том беда, чтоб чем прельщаться, Беда пороку сдаться в плен. Не должен мудрым называться, Кто духа твердости лишен. Но если тело услаждаем И душу благостьми питаем, Почто с небес перуна ждать? Для жизни человек родится, Его стихия — веселиться; Лишь нужно страсти побеждать. К в счастии не забываться, В довольстве помнить о других; Добро творить не собираться, А должно делать, — делать вмиг. Вот мудра мужа в чем отличность! И будет ли вредна тут пышность, Коль миро на браду занес И час в дом царский призывает, Но сирота пришел, рыдает, - Он встал, отер его ток слез? Порочно ль и столов обилье, Блеск блюд, вин запах, сладость яств, Коль гонят прочь они унынье, Крепят здоровье — и приятств Живут душой друзьям в досугах; Коль тучный полк стоит в прислугах И с гладу вкруг не воют псы? Себя лишь мудрый умеряет И смерть, как гостью, ожидает, Крутя, задумавшись, усы». Но вдруг вошли, пресекли пенье От Дионисья три жены, Мужам рожденны на прельщенье: Как нощь — власы, лицом — луны, Как небо — голубые взоры; Блеск уст, ланит их — блеск Авроры, И холмы в дар ему плодов При персях отдают в прохладу. «Хвала царю, — рек, — за награду; Но выдьте вон: я философ». Как? — Нет, мудрец! скорей винися, Что ты лишь слабостью не слаб Без зуб воздержностью не дмися: Всяк смертный искушенья раб. Блажен, и в средственной кто доле Возмог обуздывать по воле Своих стремленье прихотей! Но быть богатым купно святу Так трудно, как орлу крылату Иглы сквозь пролететь ушей.
