Тройка тощих лошадей шла тихой, сонной рысью. Райский приближался к своей усадьбе, в которой он не был много лет. Из труб родного дома вился дымок. Ранняя, нежная зелень берез и лип осеняла черепичную кровлю. Серебряная полоса Волги блестела между деревьями. С берега повеяла на Райского струя свежего, здорового воздуха, каким он давно не дышал.
Вот ближе, ближе. Вон запестрели цветы в садике, дальше видны аллеи лип и акаций, старый вяз, левее — яблони, вишни, груши.
Вон резвятся собаки во дворе, жмутся по углам и греются на солнце котята. Скворечники покачиваются на тонких жердях. По кровле дома толкутся голуби. На лугу за усадьбой разложены на солнце полотна.
Баба катит бочонок по двору, кучер рубит дрова. Кто-то садится в телегу, собирается ехать со двора. Все незнакомые Райскому люди. А вон Яков сонно смотрит с крыльца по сторонам. Это знакомый. Как он постарел!
Вон Егор безуспешно пытается вскочить верхом на лошадь. Горничные посмеиваются над ним. Райский едва узнал Егора. Парень возмужал. Усы до плеч, но все тот же хохол на лбу, тот же нахальный взгляд.
Все это успел зорким взглядом окинуть Райский, пока экипаж проезжал мимо решетчатого забора, который отделял дом и двор от проезжей дороги.
