Это были два маленьких речных буксировщика, два катера-близнеца. Один назывался «Иртышлес», другой — «Риск». «Риск» считался более маневренным и быстроходным, его команда более опытной. Кто-то пустил слух, что капитан «Риска» еще недавно командовал торпедным катером. А «Иртышлес» называли калошей.
Катера были пришвартованы у плотов, прямо к бревнам. Мы сидели на плотах. Мы — это Женька Жмых, Славка Мальцев и я. Мы сидели и громко, так, чтобы слышали на «Иртышлесе», рассуждали о недостатках катера. Славка щелкал жареные семечки подсолнуха. На палубе катера сидел матрос и чинил фуражку.
— Пацаны, — сказал матрос, — угостили бы семечками.
Конечно, стоило ответить так: «Сплавай на своей калоше к рынку. Там и купишь». Но парень улыбнулся, и его некрасивое лицо стало очень добрым от большой белозубой улыбки.
И задиристый Славка поднялся с бревен и смущенно покосился на нас:
— Дать, что ли? — На катер пустишь? — спросил Женька у парня. — Валите...
Игра стоила свеч. Конечно «Иртышлес» не «Риск», но поглядеть все же было интересно. Мы не спеша двинулись к сходням.
— Я здорово подсолнухи люблю, — простодушно сказал матрос.
Его звали Иваном. Он показал кубрик, машинное отделение. О себе кое-что рассказал. Он второй год плавал и готовился в речное училище. Женька Жмых высказал, наконец, затаенную мысль:
— Прокатиться бы...
Этот вопрос решился с удивительной легкостью. Оказалось, что завтра «Иртышлес» пойдет к Зеленому Мысу на заправку. Иван крикнул, обращаясь к рулевой рубке:
— Александр Дмитриевич! Прокатим пацанов?! — Можно...
В половине пятого над водой, над песком, над причалом еще висел туман. Мы прошли по бревнам до кромки плотов. Там стоял только «Риск». В первую минуту мы ни слова не сказали друг другу. Старая неприязнь к «калоше» с прозаическим названием снова проснулась в нас. Теперь она подогревалась обидой.
— Трепачи, — зло сказал Женька. Потом крикнул бородатому механику «Риска»: — Где «Иртышлес»? — У восьмого причала, за пристанью.
Мы не ругали «Иртышлес». Береговыми переулками, через весь город, мы шли к восьмому причалу. Зачем? Не знаю. Но мы не хотели простить обмана. «Иртышлес» мы увидели сейчас же, но не сразу узнали. Мачта у него стала похожа на букву Т, потому что верхушка оказалась срезанной над самой перекладиной с сигнальными лампами. В рубке были выбиты стекла, а белая краска местами закоптилась и покрылась коричневыми пузырьками.
Мы медленно поднялись на борт. Нас встретил моторист. Вытирая масляной тряпкой голые по локоть руки, он как-то виновато сказал:
— Такие дела...
Вот что мы узнали. Поздно вечером команду катера попросили вывести к мосту баржу с грузом овощей для Салехарда. Почемутто дело это было спешное, и капитан согласился. Но когда катер подошел к пристани, на барже у восьмого причала вспыхнул пожар.
Рядом стоял пассажирский пароход «Суриков». На берегу возвышались штабеля просмоленных шпал. Большие буксиры не могли подойти к горящей барже. Тогда подошел «Иртышлес». Нос уже пылал, как солома, и капитан подвел катер с кормы.
Их было трое на катере, и они очень спешили, потому что баржа оказалась груженной бочками с горючим. Говорили, что в нескольких из них бензин, а остальные пусты, и это было еще хуже. Пустые железные бочки с бензиновыми парами взрываются, как фугасы.
Их было трое на катере, но пойти на баржу мог только один — Иван. Ведь капитан не оставлял руля, а моторист Находился внизу. Иван взял конец троса и прыгнул на рулевую лопасть баржи, выступающую из воды. Было очень трудно подняться на баржу с тяжелым тросом в руках. Не знаю, как он сумел. Но он вскарабкался и закрепил трос. Когда Иван прыгнул на катер, от прилетевших искр у него тлела одежда.
«Иртышлес» включил сирену и повел горящую баржу. Он тащил ее к пустынному левому берегу, но на середине реки лопнул буксирный канат. Течение двинуло плавучий костер к пассажирской пристани. Когда катер подошел к барже снова, уже горела корма. Ярко-желтое пламя слепило глаза. Прыгая на рулевую лопасть, Иван промахнулся и упал в воду. Он потерял несколько секунд. Потом он долго возился с канатом на горящей корме. Взрыв ударил, когда Иван уже был на палубе катера, и буксировщик уходил, натягивая канат... Ивана отвезли в больницу.
Мы шли назад. Пересекли рельсовый путь, миновали пахнувшие рыбьи склады и вышли на пассажирскую пристань, где торговки продавали семечки подсолнуха. Молча, будто сговорившись заранее, мы достали из карманов смятые рубли и мелочь. Женька подошел к маленькой девчонке, торговавшей у самого края стола:
— Сыпь на все.
Через полчаса мы вышли на мост. Внизу у плотов по-прежнему стоял «Риск». Мы только мельком взглянули на него. Нет, мы не меняли своих мнений с быстротой и легкостью. «Риск», конечно, был неплохим буксировщиком. И, может быть, капитан его действительно когда-то командовал торпедным катером. Но нам некогда было обсуждать достоинства «Риска». Мы торопились.
Хорошо, что Женька догадался спросить у моториста адрес больницы.
