Мистический финал (явление ангела, уносящего душу Тамары в рай) отражает, однако, реальную, объективную ценность любви Тамары, ее готовность жертвовать собой ради добра и неспособность Демона на преодоление эгоистических вожделений. Герои вновь возвращаются к прежним состояниям — Тамара, разобщенная с естественным состоянием, в мир чистой духовности (с темой рая связана и тема монастыря, куда добровольно заточила себя княжна), а Демон остается по-прежнему одиноким во вселенной. Тамара достойна высокой любви, Демон же лишен этого чувства. Трагедия героев развертывается на широком фоне природы, которая сохранила свою естественность, непосредственность и величие. Объективный мир — реальная жизненная ценность — продолжает жить прежней внутренней одухотворенной и гармонической жизнью: И жизнью вечно молодою, Прохладой, солнцем и весною Природа тешится шутя, Как беззаботное дитя. Скала угрюмого Казбека Добычу жадно сторожит, И вечный ропот человека Их вечный мир не возмутит. Порыв Демона к свободе, к гармонии с мировым целым утверждается в качестве законного и неотъемлемого права личности. Мысль о трагедии индивидуалистического сознания сочетается с апофеозом личности, которая постигла несовершенство мира и обрела недостижимый идеал нового общественного бытия. Лермонтовский Демон открывал передовому человеку 30-х годов безграничные пути свободы, раздвигая узкие рамки существенности, которые сковывали духовно-практическую активность личности. На почве индивидуалистического общества демоническая сила становится грозной в своем зле, губительной для человека, стихийно-злобной, но это вовсе не значит, что ей не присуща другая сторона, в чем-то человеку родственная и привлекающая его. Лермонтов в «Демоне» не только сказал об опасности демонизма, потому, что с ним одновременно связано духовное освобождение личности. Для того чтобы понять притягательность и привлекательность демонизма, нужно увидеть в нем и вторую сторону, сопряженную с первой и заключающуюся в безграничности человеческих возможностей, в свободной творческой воле человека. Те узкие пределы, которыми отмечен патриархально-естественный мир Тамары, уже не вмещают открывшуюся Лермонтову и человеку его времени широту реальной жизни, как не вмещает ее и несправедливый мир, устроенный богом. Жизнь вырвалась из своих берегов, предустановленных общественным развитием и теми формами, которые оно приняло. Вторая сторона демонизма и являет собой ту отрицательную энергию, которая уничтожает эти отжившие формы социальности, общественности, которая расшатывает до основания старую мораль и основанный на ней порядок жизни. Тем самым демонизм становится силой не только отрицательной, но и положительной, стихийно-созидательной. Ои способствует возникновению новых отношений между людьми, новой морали, нового, в конечном итоге, порядка жизни. Для современников Лермонтова это было совершенно ясно. В свое раннее понимание демонизма Лермонтов вносит в поэме весьма существенный корректив. Вот почему в применении к поэме слова Белинского об отрицании ради утверждения, о разрушении ради созидания вполне обоснованны. Демоническая сила оказывается одновременно и страшной человеку и влекущей его, и губительной и родственной его стихийно-свободной творческой энергии. Эта вторая сторона демонизма связана в лермонтовской поэме как с протестом свободной личности против сковывающих ее общественных уз, так и с прославлением романтиком интеллектуальной мощи человеческого духа вообще
