В стихах Державина каждый раз описан именно определенный, конкретный, данный человек, со всеми особенностями его личной биографии и душевных качеств, которые замечает или о которых хочет сказать поэт. Уменье увидеть, выделить и описать личные качества своих персонажей так, что они получали общее значение для всех людей этой категории, составляет большое достижение литературного мастерства Державина. Характеристики, даваемые поэтом , не статичны. Они изменяются. Державин отмечает изменения на жизненном пути своих героев, сначала он думал о Екатерине одно - и написал «Фелицу», потом изменил свое мнение и стал критиковать поступки императрицы, о чем подробно рассказал в «Записках» - разочарованный неправосудием Екатерины 11, испытавший много огорчений в своих служебных делах, Державин с надеждою встретил нового императора - Павла 1. В одном из стихотворений, помещенных в рукописном 7 томе сочинений Державина, поэт спрашивает, кого же должно дожидаться в лице Павла и отвечает: * Кого? Конечно, не инова, * Как соподвижника Петрова. Но уже через один год Державин иначе оценил императора и в оде «На новый 1798 год» заметил: * Блиставший на своем восходе * Не тмился ль часто в полдень Феб? Впоследствии в «Объяснениях» он заявил, что «сия мысль относилась на императора Павла, который, в полудни своего царствования поступая неблагоразумно, заставлял всякого думать, что царствование его скоро затмится». В том же 1798 году Державин выставил и с прямым поучением, обращенным к царю. В стихах «На день рождения великого князя Михаила Павловича» он писал о том, что « мира царь - есть раб господень», что Священна доблесть - право к власти, * Лишь правда - над вселенной царь, * И, намекая на обстановку царствования Павла 1, заявлял: * Престола хищнику, тирану * Прилично устрашать рабов, * Но богом на престол воззвану * Любить их должно как сынов. Державин боле не имел сомнений в том, что Павел был хищником и тираном на престоле, что он «поступал неблагоразумно» и что власть его не может продолжаться долго. Поэтому Державин с радостию и надеждою встретил появление нового царя и в оде « На восшествие на престол Александра 1» (1801) писал: Мои предвестья велегласны * Уже сбылись, сбылись судьбой, * Умолк рев Норда сиповатый, * Закрылся грозный, страшный взгляд, * Зефиры вспорхнули крылаты, * На воздух веют аромат… Своими «предвестьями» Державин называл свои пожелания, Выраженные в день рождения Александра в 1779 году («На рождение в Севере порфирородного отрока») относительно его характера и достоинств, но современники с полным основанием увидели в «сиповатом Норде» Павла 1, и нельзя думать, что эти строки могли не иметь отношения к убитому императору. Предыдущие его высказывания явно подводилик этой оценке окончившегося царствования. Непосредственное отношение к частной жизни Державина имеет стихотворение «Ко второму соседу»(1791), т.е. к подполковнику Гарновскому, жившему рядом с Державиным на Фонтанке близ Измайловского моста. Гарновский был управителем Потемкина, заведовал его обширным хозяйством в Петербурге, сосредоточенном в Таврическом дворце. Нажив большое состояние, он приступил к постройке огромного дома, на участке смежном с участком Державина, чем вызвал недовольство поэта: * Почто же, мой второй сосед, * Столь зданьем пышным, столь отличным, * Мне солнца застеняя свет, * Двором межуешь безграничным * Ты дому моего забор? * Ужель полей, прудов и речек, * Тьмы скупленных тобой местечек * Твой не насытят взор? Гарновский перевозил в свой новый дом имущество Таврического дворца после смерти Потемкина, о чем стало известно, может быть, не без помощи стихов Державина, и родственникам Потемкина, в числе которых был генерал - прокурор А.Н. Самойлов, через полицию прекратили это беззастенчивое грабительство. Но жалоба на Гарновского облечена Державиным в форму строгого поучения. Поэт предупреждает об изменчивости человеческого счастья, о суетности желаний: * С сумой не ссорься и с тюрьмой. * Хоть днесь к звездам ты высишь стены, * Но знай: ты прах одушевленный * И скроешься землей. Предупреждение Державина оказалось своевременным. Гарновский вскоре был изобличен в казнокрадстве и отдан под суд, а роскошный дом его, который владелец предполагал продать кому-либо из членов царской семьи, превращен в казармы конной гвардии. Особый подход у Д ержавина к личности Потемкина. В «Водопаде» Потемкин предстает как великий деятель, несмотря на то, что он неукладывается в ту норму «пользы» и добродетели, которую представляет в оде Румянцев. В Потемкине, помимо его действительных заслуг перед Россией и его личных «грехов», хорошо известных Державину, поэт почувствовал нечто выходящее за рамки обычных представлений эпохи о придворной знати. Потемкина нельзя мерить стандартной мерой , его характер нельзя определить одной какой-либо чертой. Недаром Пушкин в полемике с чопорной критикой «Онегина» приводил как пример поэтической смелости, даже «дерзости» строки из «Водопада» о Потемкине: * Не ты ль который взвесить смел * Дух россов, мощь Екатерины, * И опершись на них хотел * Вознесть твой гром на те стремнины, * На коих древний Рим стоял * И всей вселенной колебал? Здесь «дерзость» выражений подстать грандиозности политических замыслов Потемкина, смелости его «греческого проекта» - завоевать Константинополь и воссоздать Византийскую империю как дружественное России государство с внуком Екатирины11 Константином на троне. Потемкин изумляет Державина, заставляет находить новые мерки взамен обычных этико-политических критериев: * Се ты, отважнейший из смертных! * Парящий замыслами ум! * Не шел ты средь путей известных, * Но проложил их сам - и шум * Оставил по себе в потомки, * Се ты, о чудный вождь Потемкин! Политическое величие и моральность личности «чудного вождя», его величие и славолюбие - все это требовало какой-то иной меры, волновало воображение поэта. Польза и добро в личности Потемкина слиты воедино со злом. Титанический образ Потемкина, созданный в «Водопаде» Мог измеряться только эстетической мерой, а не этической. Эстетический подход к людям и событиям в оде отодвигал на второй план все остальное. Поэт побеждал в Державине его политические и нравственно-философские убеждения, не объяснявшие всей сложности исторической действительности. Державин-мыслитель рассудком на стороне Румянцева, в деятельности которого он видит воплощение гражданственного идеала, подчинения человека общественному долгу. Державин-поэт не может освободиться от очаровавших его величия и славы Потемкина. Так возникает разрыв между нравственным и эстетическими идеалами. Самая основа просветительской мысли - идея абсолютной противоположности добра и зла подвергнута сомнению.
