Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своём единственном сыне Борисе.
О нём было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведён в гвардии Семёновский полк прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны.
Вскоре после вечера у Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал её обожаемый Боренька, только что произведённый в армейские и тотчас переведённый в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга десятого августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать её по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи — мать и меньшая дочь. С утра не переставая подъезжали и отъезжали кареты, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшей дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо, изнурённая детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность её движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей.
Молодёжь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приёме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду: «Очень, очень вам благодарен, мой милый, за себя и за дорогих именинниц». (По Л. Толстому.)
