По дачной платформе взад и вперед прогуливались парочка недавно поженившихся супругов. Оба были счастливы. Из-за облачных обрывков глядела на них луна и хмурилась: вероятно, ей было завидно и досадно на свое одиночество. "Неподвижный воздух был густо насыщен запахом сирени и черемухи.
— Как хорошо, Саша, как хорошо! — говорила жена. — Право, можно подумать, что все это снится. Ты посмотри, как уютно и ласково глядит этот лесок! А разве тебе не нравится, когда до твоего слуха ветер слабо доносит шум идущего поезда? — Да... Какие, однако, у тебя руки горячие! Это оттого, что ты волнуешься, Варя... Что у нас сегодня к ужину готовили? — Окрошку и цыпленка... Цыпленка нам на двоих довольно. Тебе из города привезли сардины и балык.
Луна, точно табаку понюхала, спряталась за облако. Людское счастье напомнило ей об ее одиночестве, одинокой постели за лесами и долами...
— Поезд идет! — сказала Варя. — Как хорошо!
Вдали показались три огненных глаза. На платформу вышел начальник полустанка. На рельсах там и сям замелькали сигнальные огни.
— Проводим поезд и пойдем домой, — сказал Саша и зевнул. — Хорошо нам с тобой живется, Варя, так хорошо, что даже невероятно!
Темное страшилище бесшумно подползло к платформе и остановилось. В полуосвещенных вагонных окнах замелькали сонные лица, шляпки, плечи...
— Ах! Ах! — послышалось из одного вагона. — Варя с мужем вышла нас встретить!
Из вагона выскочили две девочки и повисли на шее у Вари. За ними показались полная пожилая дама и высокий, тощий господин с седыми бачками, потом два гимназиста, навьюченные багажом, за гимназистами гувернантка, за гувернанткой бабушка.
— А вот и мы, а вот и мы, дружок! — начал господин с бачками, пожимая Сашину руку. — Чай, заждался! Небось бранил дядю за то, что не едет! Коля, Костя, Нина, Фифа... дети! Все к тебе, всем выводком» и денька на три, на четыре. Надеюсь, не стесним? Ты, пожалуйста, без церемоний.
Увидев дядю с семейством, супруги пришли в ужас. Пока дядя говорил и целовался, в воображении Саши промелькнула ужасная картина. Он и жена отдадут гостям свои три комнаты, все подушки, одеяла. Балык, сардины и окрошка будут съедены в одну секунду, кузены станут рвать цветы, прольют чернила, будут галдеть. Тетушка целыми днями будет говорить о своих болезнях.
И Саша уже с ненавистью смотрел на свою молодую жену и шептал ей:
— Это они к тебе приехали! — Нет, к тебе! — отвечала она, бледная, тоже с ненавистью и со злобой. — Это не мои, а твои родственники! Варя обернулась к гостям и сказала с приветливой улыбкой: — Милости просим!
Из-за облака опять выплыла луна. Казалось, она улыбалась; казалось, ей было приятно, что у нее нет родственников. А Саша отвернулся, чтобы скрыть от гостей свое сердитое, отчаянное лицо, и сказал, придавая голосу радостное, благодушное выражение:
