Сегодня от учителя в первую очередь… зависит не только судьба цивилизации, но и сохранение человека на планете. Никита Моисеев
- Скажите, пожалуйста, я не ошибся, Вы учитель? - Да, я учитель. А как Вы догадались? - А у Вас выражение лица идиотское! - Ну, знаете ли!.. У Вас у самого!... - Ага! И я тоже учитель! Анекдот
Культура не может существовать без Образа Человека. А каким должен быть образ того, кто формирует этого человека? Каков образ идеального Учителя?
Начиная несколько раз эту статью, мы натыкались на необъятность темы, многогранность рассуждений, и сложность ответа. По мере углубления в проблему первоначальная кажущаяся банальность её сменилась холодком в груди от понимания её значимости и от отсутствия ответа. Дыру в этой теме можно проиллюстрировать хотя бы и таким пошлым примером, что среди множества книг серии «100 великих» отсутствует книга «100 великих педагогов» или «100 великих учителей». Эта статья проблему не решит. Не хватило бы и целой книги, и не столько из-за масштаба вопроса, сколько из-за того, что дело не только в интеллектуальных усилиях и результатах, сколько в том, что общество должно на уровне архетипа, на уровне коллективного бессознательного сформировать образ идеального Учителя, выразить требования и отношение к нему. Мы же попытаемся наметить проблемное поле и выразить своё мнение о том, каким нам видится идеальный Учитель.
Прежде всего, необходимо определиться с понятием Учитель. Берём учебник этики и смотрим содержание. После введения следует раздел – «Учителя человечества»: Конфуций, Будда, Моисей, Иисус Христос, Мухаммед [1]. Далее следуют имена философов, ибо они тоже Учителя. Можно назвать имена Учителей у каждого народа, например, Кирилл и Мефодий у южных и восточных славян, митрополит Илларион для Руси. Есть понятие Учителя церкви, например Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Аврелий Августин Блаженный, Григорий Великий и др. Поэтому нам нужно прежде всего определиться с подходом. Учитель - кого и когда? Абстрактный подход, рассуждения об Учителе вообще неконструктивны. Гегель прав, когда говорит, что нужен конкретный анализ конкретной ситуации - это сердцевина его диалектической логики.
Мы должны понимать, что, в разных цивилизациях к Учителю разные требования, даже в разные эпохи одной и той же цивилизации - разные, в стабильные эпохи и в переходные - тоже, в разных странах одной и той же цивилизации – тоже есть нюансы. Поставим вопрос еще конкретнее - какой учитель требуется сейчас и на Украине? Вот именно на этот вопрос нам и нужно ответить. Но ответить исключительно трудно, поскольку нет внятного социального заказа - каким мы видим будущее поколение? Ведь моральный Кодекс строителя коммунизма все же был ориентиром, в каком направлении социализировать индивидов. Сейчас имеется лишь набор общих идеологий: незалэжность, рыночная экономика, интеграция в Европу и ни слова о наличии потерянности и глубине кризиса. Без образа будущих поколений не может быть и образа Учителя. Ситуация культурологически усугубляется тем, что Украина находится в сложном и противоречивом положении: с одной стороны самоидентификация, независимость и строительство национального государства, с другой стороны – вовлечённость в глобальные экономические, политические, а следовательно и культурные процессы. Такой крупный авторитет в философии и футурологии как Олвин Тоффлер вообще не понимает ликования новых независимых государств по поводу национальной независимости в век глобализации. Тем более не интересует мировой бизнес и политиков обеспокоенность этно-культурными вопросами этих стран. Поэтому если не поставить барьер глобализации, то она раздавит и независимость, и культурную самобытность. А новый железный занавес строить неразумно и невозможно. Украина должна осознанно определить ценности и параметры своего социального организма и исходя из них строить свою культурную политику, в том числе и систему образования. Необходимо определить своё место в международной системе разделения труда. Если этого не сделать, то чем лучше будет система образования, тем больше будет утечка мозгов из страны. Нам нужна страна, в которой можно жить и работать. Нам нужна система образования, которая сохраняет нашу самобытность и наши культурные ценности и готовит кадры для нашей системы хозяйства. Нам не нужна страна ни фанатиков-националистов, ни янычар глобализации.
В современной истории много примеров, когда система образования в разных странах реформировалась под социальный заказ и успешно выполняла его. Что можно сказать против хотя бы этих слов знаменитого советского математика, эколога, мыслителя Никиты Николаевича Моисеева: «…за полтора десятилетия после окончания самой страшной войны, которую знало человечество, после трех десятков миллионов жертв и ужасающей разрухи, после репрессий 30-х годов, унесших жизнь и многих представителей русской интеллигенции, Советский Союз сделался второй державой мира? Во всяком случае, в области науки и техники. Как такое могло произойти? Ответ однозначен. Основную причину я вижу в том, что в Советском Союзе была создана лучшая в мире система "УЧИТЕЛЬ". Она охватывала все уровни образования, все слои населения. И, что совсем немаловажно, эта система утверждала престиж образованности! Были созданы условия для передачи эстафеты знаний, эстафеты культуры. А корни этой системы были заложены еще в дореволюционные годы в системе земских школ, гимназий, университетов...»[4]. А вот что писал Джордж Оруэлл в 1944 г. в очерке «Англия»: «За последние тридцать лет в силу потребностей современной индустрии и деятельности технических школ и провинциальных университетов сложился, правда, новый тип человека, принадлежащего к среднему классу по доходам и в известной степени по привычкам, но мало обеспокоенного собственным социальным статусом… Война, например, потребовала создания мощной авиации, и вот тысячи молодых людей рабочего происхождения вышли в технически образованный слой среднего класса через королевские ВВС. Подобные же последствия в настоящее время будет иметь любая серьезная реорганизация промышленности» [5, c.218]. А вот что писал Герберт Уэллс о Германии конца XIX века: «Новая Германия, получившая форму созданной в Версале империи, представляла собой сложное и причудливое сочетание свежих интеллектуальных и материальных сил с самыми отсталыми политическими традициями европейской системы. В ней энергично развивалась сфера образования – она, несомненно, была наиболее образованной страной в мире; в развитии образования она задавала темп для всех своих соседей и соперников… Всем хорошим и великим, что было в этой современной Германии, она была обязана школьным учителям» [8, c.849-850]. Примеры можно продолжать. Но главное – не иллюстрация, а идея, которую мы иллюстрируем. Мысль же состоит в том, что можно и нужно проводить эффективные реформы образования, но для этого нужно понимать общую социальную ситуацию, как глобальную, так и национальную, нужно определиться с ценностями и целями развития, нужно перевести общие намерения и благие пожелания в форму бизнес-планов и воплощать их в жизнь. Безусловно, это очень сложные задачи. Но тем больше на них нужно концентрировать усилия, пока не будут получены ответы.
Станислав Лем в послесловии к своей «Сумме технологий» в 1982 г. писал: «Я не сознавал ускорения цивилизации, которая… имеет всё более мощные средства и всё более неясные цели» [3, c.612]. За истекшие годы ситуация только ухудшилась, поскольку мы по-прежнему не имеем жизнеспособной модели дальнейшего развития, а вместо усиленного поиска человечеству навязываются старые модели, наподобие гимна либеральной демократии и рыночной экономике, каковым является книга Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории и последний человек» [9]. Пропаганда концепции устойчивого развития также не меняет существа дела, но её польза хоть в том, что она заставляет думать над реальными проблемами. В монографии В.И. Шубина «Образование для устойчивого развития» [10] дан подробный обзор концепций моделей формирования личности. Рассмотрены натуралистическая, теоцентристская, социоцентристская, натуроцентристская, антропоцентристская, антропокосмическая (ноосферная) модели, а также концепция человека в классическом и новом гуманизме. Вывод автора таков: «Очевидно, что необходима коренная реорганизация общественного производства, такая, чтобы целью его стал Человек-Личность как самоценное существо. На смену культу денег, когда идеалом человека является хороший специалист и жадный, ненасытный потребитель, должен прийти культ Человека-Личности. При этом должно быть ясно, что гармоничное развитие личности никоим образом не отменяет ни высокий профессионализм, ни определенную специализацию. Свободная самореализация не сделает всех подобными друг другу, но углубит предшествующие различия и природные задатки. Сдвиг во времени обязывает также перейти от классических моделей формирования личности к современной, неклассической, ибо предыдущие формировались в условиях господствующих установок на сохранение "естественных прав" индивида, на преобразование природы и общества, на первостепенную значимость научного и технического знания. Будущее за таким гуманизмом, который учитывает экологический императив и ориентирован на гармоническое развитие Личности, на формирование ее как субъекта культуры в целом. Но в таком случае вся система воспитания и образования, сохраняя все ценное, накопленное в прошлом, должна учесть новизну ситуации третьего тысячелетия и трансформироваться в новое качество, чтобы ответить на вызов времени выработкой новой воспитательной и образовательной парадигмы» [10].
Каким же нам видится в свете сказанного образ идеального учителя, который вынужден работать в условиях глобализации, в национальном государстве, в условиях стремительной технологической, социальной, культурной динамики и в условиях углубляющегося конфликта между природой и обществом. Идеальный учитель, как и любой идеальный образ, - это скорее функция, которая в каждом конкретном случае выполняется в том или ином приближении, но зато обрастает плотью, особенностями конкретного исполнителя. В вопросе «Что же есть идеальный учитель?» есть незавершенность, а потому некоторая абсурдность. Потому что – каков ученик, таков и учитель. Когда ученик готов к знанию, появляется учитель. Эта восточная мудрость как бы не совпадает с нашим западным восприятием школы и тем более – с ситуацией украинской школы начала 21 века. И все же попробуем ответить на этот абсурдный вопрос. Учитель – это призвание, учительство – это служение, а не работа. Потому учитель должен работать не ради заработка, не для выживания или пропитания, а для исполнения своей миссии на земле. Потому идеальный учитель – это такой, для которого учительство – смысл жизни. Его высшая корысть – быть востребованным, желать и уметь отдаваться процессу, не ожидая ничего взамен. Это альтруизм в абсолютном значении… Потому мы опустим в наших рассуждениях в этой статье необходимость материальной базы, о которой должно заботиться государство, а значит – министерство образования, его низшие подразделения, в том числе районо и директор, а также гражданское общество, в том числе спонсоры и меценаты. Дело учителя – учить, а дело общества – дать учителю достойные средства к существованию. И больше не будем к этому возвращаться. Идеальный учитель никогда не самый яркий. Он вообще не должен быть ярким, ибо он только передает через себя послание ученику. И послание это – не только сумма знаний, но в первую очередь отношение к миру, к людям, к стране, к жизни в коллективе. Как тут не вспомнить образ Учителя, выведенный в романе братьев Стругацких «Отягощенные злом»: «Помню, как мне было страшно. Зуб на зуб не попадал. Наверное, так чувствуют себя перед казнью. Ни одной жилки не было спокойной в моем теле. Г. А. обнял меня за плечи и прижал к себе. Он был горячий, надежный, твердый и в то же время такой маленький, такой щуплый, такой незащищенный, и я впервые обнаружил, что я ведь на целую голову длиннее его и вдвое шире в плечах» [7]. Г.А. – инициалы героя романа – Учителя Георгия Анатольевича Носова.
Является ли хороший, крепкий предметник идеальным учителем? Какими качествами должен обладать идеальный учитель начальных классов? Каким видит идеального учителя наша социальная система, и нуждается ли она в идеальном учителе? Для школьной системы идеальный учитель – это человек, который может влиться в педагогический коллектив, не будет конфликтовать в нем, буде смиренно заполнять все документы, участвовать в необходимых собраниях, проходить – опять-таки смиренно – все курсы повышения квалификации, и прочие мероприятия вышестоящих органов… У которого в классе не будет громких происшествий, а дети будут с удовольствием идти на его урок и без стрессов выходить после него… В идеале, этот идеальный учитель замечает несколько учеников, которые могут глубоко освоить предмет и тренирует их для участия и хороших результатов в предметных олимпиадах. Через некоторое количество лет этот идеальный учитель получит высшую категорию, и будет иметь право рассказать о своей «уникальной методике», о наработках… Но лучше снова не идти на конфликты и не высовываться. Уж лучше его выбирают, чем – он доказывает. В этой ситуации лучше бы всё-таки сказать правду: это не идеальный, а удобный учитель. Но бесконфликтность, беспроблемность – не самый главный критерий социальной полезности. Удобности – да. Идеальный учитель не может быть вообще, он может быть для конкретного человека. И для каждого человека образ этот различен, причем различается этот образ и в разные периоды жизни отдельного человека. И все же. Идеальный учитель – это такое существо, которое в нужный момент дает толчок к развитию, это то, что пробуждает спящего к бодрствованию, кто заставляет быть внимательным, активным, живым. Почему в определении написано «существо»? Потому что воин может учиться у журавля и у сосны, у змеи и у кошки… И, проникая в суть, постигая своего «учителя», воин, т.е. живой человек, не спящий, а бодрствующий, постигающий, приобретает необходимое для жизни свойство. Идеальный учитель понимает, что он не вставит ученику свои мозги и не проживет за ученика его жизнь, а потому доблесть учителя – сделать ученика самостоятельным, ответственным, устойчивым к жизненным испытаниям (и невзгодам, и славе, удаче). Именно это, а не сумма знаний, является квинтэссенцией настоящего учителя. Умение передать сумму знаний – это необходимое, но недостаточное условие, чтобы считаться идеальным учителем. Идеальный учитель пробуждает в ребенке ученика, а потом растит из него себе собеседника. Потому, если у родителя и учителя не совпадают координаты, учитель невольно отдаляет ребенка от семейных идеалов. В этом трагедия как учителя, так и родителей. В начальной школе идеальный учитель – это любимый учитель. В начальной школе – особенно, когда мы начали принимать детей в шесть лет – идеальный учитель – это добрый человек, обожающий детскую возню и шум, которому нравится возиться с этими детьми, и который будет в себе проверять, что нужно каждому ребенку, чтобы полюбить школу и освоить знания, чтобы хотеть учиться. Ведь именно такие развитые, хватающие информацию и желающие освоить мир дети нужны в средних классах школы. Цель учителя начальной школы – сформировать у ребенка желание учиться (а не отбить у него это желание) и дать ему необходимый для этого аппарат (умение читать, считать, писать). Заметьте – у идеального учителя приоритеты в формировании ребенка идут именно в такой последовательности – сначала – мотивация, потом – средства, техническая часть. При этом идеальный учитель всегда отследит, когда та или другая ступень мотивации уже сформировалась, и надо открывать ребенку новые горизонты. Впрочем, идеальный учитель сделает и другое. Он влюбит учеников в свой класс. Он покажет ценность каждого ребенка. Он проявит его интересность и нужность, а значит – разовьет индивидуальные качества ученика. В школе №8 Днепропетровска много лет назад можно было наблюдать такую картину: учительница начальных классов в вестибюле школы даёт напутствие детям перед тем, как они отправятся домой. Она говорила тихо и спокойно. Класс, затаив дыхание, ловил каждое слово. Окружающих дети не замечали: для них существовала только их Учительница! Напутствия её были простыми: не бегите по улице, идите спокойно, аккуратно переходите дорогу – внимательно посмотрите по сторонам. Наверняка что-то ещё говорилось, но главное – это не по инструкции, а … Как сказать!? А по Любви! Что должно быть интересно учителю? Идеальному учителю интересен процесс. Он не озабочен промежуточными результатами. Ему интересны изменения ребенка, и учитель удивляется и радуется этим изменениям. Ребенок доверяет тому, что он действительно интересен учителю. Идеальный учитель никогда не репетитор. Когда мы говорим о предметнике, что он «хороший», это значит, что он может научить видеть предмет, освоить язык этого предмета, то есть – в идеале – понимать, что от тебя хочет услышать экзаменатор, и ответить ему на его языке на соответствующем уровне. Мы сейчас не говорим о тестировании, т.к мы не уверены, что посредством него можно достоверно проверить знания, во-первых, и во-вторых, мы не уверены, что при приеме в вуз не нужно выбирать студентов лично. Идеальному учителю интересно формирование души ребенка, образа. Он, учитель, догадывается, что каждому человеку даны те или иные обстоятельства жизни – родители, материальная обеспеченность, интеллектуальные способности, склонность к сочувствию или к лидерству. Разные образовательные системы видят разных идеальных учителей. Для гуманитарного вуза это – кабинетный работник, для технического – практик, «нагруженный теорией», как говорят философы, который может посвятить студента в свою науку, вырастить из него сильного ученого, организовать действующий глубокий семинар, создать атмосферу служения науке. Для техникума или училища – это преподаватель, который вселит в учащегося уверенность в своих силах, привьет ему желание быть прилежным в освоении своего ремесла. Влюбит в свое ремесло. В школе Монтессори идеальный учитель – это молчаливый наставник, который вмешивается в процесс, подсказывает или помогает только в том случае, когда это действительно нужно. А также – вовремя дает новое методическое пособие, чтобы ученик не охладел к предыдущему. В Вальдорфской школе идеальный учитель – это учитель, пекущийся о формировании душевных качеств. Для этого в вальдорфской педагогике намеренно выявляется жизненность, важность процессов общения между ребенком и миром, в том числе и миром людей, и подавляется ценность развития ментальности. В Вальдорфской школе замедляют темп развития ментального, т.к. ментальное развитие имеет некоторую аутичность: при успехах в освоении предмета есть опасность не заметить перекосов развития личности, получить завистливого или алчного человека, черствого или агрессивного. Можно не заметить, как неудача формирует закомплексованность. В музыкальных и спортивных школах идеальными тренерами считаются те, которые «выдают на гора» результаты, однако при скоростном старте в карьере у ребенка не успевает сформироваться устойчивость к славе, устойчивость к длинной жизни. Порой дети слишком рано для себя осознают, что им «некуда идти» и что они «уже всего достигли», либо, напротив, - что их способностей не достаточно, чтобы быть «самыми-самыми». Тренер дает установку на достижение результата, это его обязанность. Но часто эти результаты неправедны, т.к. они достигаются не только пóтом, но и пренебрежением здоровьем подопечного.
Идеальный учитель задает направление развития, но учитывает свойства ребенка. Он настраивает ребенка на долгую и трудную, но созидательную жизнь, а не на минутный фейерверк. Потому подозрительны для школы рейтинговые системы, которые разрушают психику человека, играют на низменном. С такими коллективами можно работать только как со зверями – используя кнут и пряник, и первую сигнальную систему… Но если говорить об ОБРАЗЕ человека, мы не можем назвать эту систему и учителей, ее применяющих, идеальными. В конце концов, смысл человеческой жизни – постичь себя, прийти к своей сердцевине, открыть себя Божественному свету. Смысл жизни – трудиться не ради хлеба насущного, а ради своего совершенствования. Поскольку, если будешь совершенным, то будет и хлеб! И идеальный учитель никогда не ставит перед ребенком ложных целей, но дает то, что нужно ему в его возрасте, а потом – устраняется, чтобы человек шел дальше, находя новые горизонты и новых учителей. И еще – идеальный учитель – он же идеальный ученик, и он уважает в ученике своего учителя, т.к. любой, встретившийся в жизни, может быть учителем, хотя нам это так приятно не замечать… Шалва Амонашвили говорил, что никто не подпустит рабочего к станку, пока тот не пройдет технику безопасности и не получит соответствующую специальность. А к незнакомому ребенку в класс войти можно. Ш. Амонашвили писал о безответственности такого подхода. Значит, идеальный учитель – по крайней мере, в начальных классах, должен знать своих детей, их особенности, проблемы и приоритеты развития. Сухомлинский писал о том, что надо хорошо знать предмет, чтобы он не мешал учителю наблюдать за интеллектуальным ростом ребенка, чтобы учитель был способен раскрыться и увидеть РОЖДЕНИЕ МЫСЛИ у ребенка, а не просто правильность ответа. Эмилия Леонгард, работая с тугоухостью, обратила внимание на то, что развитие идет только тогда, когда есть искренняя заинтересованность взрослых к развитию ребенка, их нескрываемая радость, а также – глубокое желание ребенка ПОНЯТЬ партнера. Это же можно сказать и о «нормальных детях» [6]. В.А.Левин [2] говорит как о единице развития не «ребенок», а «ребенок – взрослый», потому что если взрослый в процессе воспитания не развивается, если он стоит на позиции «я уже все это знаю», то ребенку незачем развиваться, разве что из послушания, из внутренней хорошести. Но это не называется развитием, это называется «приобретением знаний». Как в магазине, без эмоциональной отдачи. Если взрослый перестал развиваться, учиться, он автоматически перестает быть учителем. В.А. Левин говорил о мотивации как о главной вещи в обучении. Причем есть фальшивая мотивация (так положено, папа купит велосипед, а мама повезет в Париж… или просто быть хорошим), а есть истинная мотивация – интересно, захватывающе, жизненно важно. Если говорить о настоящих учителях, то им должно быть позволено все, потому что только в таком случае они создадут настоящего – воина, мага, человека. Если говорить о настоящих учителях, они учат даже просто одним своим присутствием. Они могут быть добры, а могут быть неистовы. Когда в Индии ребенка отдавали музыканту в обучение, руки ребенка и учителя связывали белым полотенцем в знак покорности и полной отдачи себя учителю. Сейчас же главная доблесть идеального учителя в современной школе – не переживать о тех, кто здесь пришел время провести, но не дремать, и не проворонить того настоящего ученика, который пришел именно к нему. А с другой стороны… если у каждого человека есть надежда и она умирает последней, то и самый отпетый в классе тоже ждет, что к нему отнесутся как к человеку. Значит в идеале желательно, чтобы учитель нашел мотив для обучения и для того, кто пришел «протирать штаны». Всё это красиво и правильно звучит! Но где взять такого учителя! Вернее учителей. Ведь их должно быть много. Но при этом они должны быть многолико одинаковыми, такими, чтобы родовые качества Учителя играли красками видовых отличий каждого конкретного педагога. Тут должно потрудиться и государство, и общество. «Кадры решают всё»! Так отбирайте кадры, готовьте, стимулируйте! Не стоит стыдливо умалчивать, что есть много профессий, куда осуществляется тщательный отбор. О космонавтах и подводниках говорит не стоит. Там отбор очевиден – внимательная медкомиссия. А где и как набирают в… скажем мягко - в разведчики. Но неужели роль учителя в обществе меньше, чем «Джеймса Бонда»!
Безусловно, отбор так или иначе осуществляется и в системе образования. В конце концов, отсутствие отбора – тоже принцип отбора. Но пускать на самотёк, а то и превращать систему образования в отстойник для неудачников и «дорабатывающих» - недопустимо. Необходимы меры, позволяющие обществу влиять на процесс отбора учителей. Государство должно разработать и способствовать осуществлению этих механизмов. На ранней стадии отбора, перед получением педагогического образования, возможно необходимы рекомендации и характеристики от соседей? Необходимо иметь психологический профиль педагога и на стадии профориентации подсказывать юношам и девушкам, насколько они по своей психологической природе соответствуют выбранной профессии, а там уж пускай они сами решают на свой страх и риск. Но однозначно в школу нельзя допускать акцентуированные личности, нежелательно допускать меланхоликов или смесь холерик-меланхолик. Конечно речь не идёт о запрете на профессию. Стандартный психологический профиль педагога не должен быть прокрустовым ложем, но если у кандидата есть минусы – они должны уравновешиваться дополнительными плюсами. Если же их нет, то… Но повторяем: формальный подход не допустим в отборе. А то может получиться как с портретом красавицы, который в начале 60-х годов прошлого века составил компьютер. Взяв что-то самое красивое у Софии Лорен, что-то у Мэрилин Монро и так далее и в итоге получился урод. Потому что машина не учитывала пропорций, из которых вырастает гармония целого. А если добавить, что лицо – зеркало души, а не просто нос-уши-шляпа – становится понятна сложность отбора и ответственность этой работы.
И ещё один важный момент. Допустим нам удалось правильно отобрать и хорошо подготовить целую армию идеальных учителей. Но школы старые, крыши текут, парты падают, учебников не хватает, а те, что есть – никудышные. Или в школу пришла внеплановая проверка районо-гороно-облоно… сразу после плановой… Или начался учебный год. Все весёлые. Праздник. И на уроке литературы учитель пишет вместе с учениками сочинение на традиционную тему «Как я провёл лето?» Дети пишут кто о Барселоне в красках, кто о Багамах, а учитель – о ….. о…….. заготовках на зиму на собственной даче. Никакой учитель не сможет реализовать свой потенциал, если плохо работает вся система образования. Как не может быть хорошей системы образования без хорошего учителя, так теряется смысл иметь хорошего учителя без хорошей системы образования. Как в капле росы отражается весь мир, так в учителе должна отражаться вся культура. Каждый учитель должен нести в себе всё богатство культуры, как любой кусочек голограммы хранит информацию о целом. Только тогда учитель получает право стать образцом, матрицей, передающей «эстафету знаний, культуры» [4]. Только тогда он сможет выполнить миссию, отраженную в первом эпиграфе. Только тогда не будет поводов для анекдотов, подобных второму эпиграфу.
