Школа держится учителемМодели развития образования можно разрабатывать годами. Но дети требуют нашего участия не завтра, а сегодня
Вот и последний номер года, 24-й, а там куранты – и «С Новым годом, страна!».
А пока не рассказать ли вам сказочку?
…Ехал богатырь по дороге и наткнулся на камень у развилки. Налево пойдешь... Направо... Прямо... Все понятно. Поднял богатырь свою булаву стопудовую и разбил камень в мелкое крошево. Ох, и зачем только он читать научился, ехал бы себе и ехал, а тут лавины вниз пошли, сыплются камни и сыплются, и никакого удержу им нет. Но есть мораль: осторожнее со скрижалями. А тот камень, который отвергают при постройке нового, как правило, и есть краеугольный. Наш финальный репортаж – с «круглого стола» в Горбачев-фонде о проблемах реформы образования. Образование, которое ухудшает человека
Собрались эксперты, экономисты, педагоги, ученые, политики – и каждый добавлял свою краску в картину современного образования. В основном разные оттенки серого.
Давид Константиновский, руководитель Центра социологии образования РАН, говорил о воспроизводстве неравенства: в детсадах уже работают приемные комиссии, а платное дополнительное образование наращивает социальные барьеры: у кого денег больше, того учат лучше. Бухгалтерский подход к образованию приведет к тому, что мы получим страну наследных принцев и наследных нищих. Елена Брызгалина, завкафедрой философии образования философского факультета МГУ, свидетельствовала: большинство из первокурсников пришли на факультет по принципу лишь бы куда поступить, а для чего – в эту область их цели не простираются. Нивелировка личности ведется посредством ЕГЭ: человек оценивается по внешней шкале, а шкала ценностей индивида не включается. О том же – Михаил Шнейдер, директор гимназии № 45: «Человеческое измерение из образования вовсе ушло, школа отстранена от оценивания. Ребенок сдал – ушел. Какой он? Не важно. Раньше наличие жизни в школе, атмосфера обеспечивались директором, который мог оградить школу от бюрократической бредятины. Теперь нет такой возможности». Вы никто, и звать вас никак
Педагоги низложены, слово «педагогика» вышло из обихода, а учитель принижен дальше некуда. Михаил Горбачев говорил: «То, что происходит сейчас с образованием, — это уже размывание фундамента. Как дошло до того, что учителей адекватных нет, в учителя не идут? Это какая-то ошибка. Мы не то что «жить, купаясь в знаниях» не будем – мы в рабовладельческое общество превратимся. Конституция нарушается, бесплатность и доступность образования упраздняются, и у нас вот-вот появятся «кухаркины дети». Кто автор, кто диктует? Кто так деньги распределяет?» Понятно, невежественные люди, но имен никто назвать не может. Евгений Бунимович, Уполномоченный по правам ребенка в Москве: «Вложение в образование – самое выгодное, нобелевские лауреаты сделали выкладки: 1 доллар в дошкольное образование дает 21 доллар прибыли в будущем. Идея сокращать расходы на образование неправильная по сути. Сегодня меньше вложили – сколько завтра потеряем? А 200 тысяч лишних учителей – лукавые слова! У всех ныне работающих больше ставки, а то и две, потому что на ставку не прожить, а при таком раскладе никто не даст качества. Да оно и не нужно. Чем люди образованнее, тем труднее им ставить задачи, руководить ими. А в стране «экономика трубы». «Трубу» надо защищать и обслуживать – для этого хорошо и много учиться не надо. Да, декларируется совсем другое. В школах за последние годы много чего понаставили, понастроили, информатизация прошла, нацпроекты, а результат – ноль, одна показуха. Потому что в тех странах, где в процессе реформы вложились в учителя, что-то получилось. Если во все другое – не получилось». Минуй нас пуще всех печалей…
Дело даже не в том, что у нас «не вложились». Вложились, но уж как смогли. Потратились, потребовали результата – тут нахлобучку дали, там публичную порку провели. Посмотрели – опять плохо. Теперь каждый шаг учителя под контролем. А куда идем – не вопрос. Сергей Казарновский, директор ЦО № 686: «Все, что происходит с учителями, отыгрывается на детях. Когда кромсают учительскую жизнь, вносят в год по нескольку изменений, эффект ужасный. Новая аттестация, о которой толком никто ничего не знает. Новая система финансирования – все непонятно, какую модель ни бери – все в убыток, как ни считай – потеряешь. Такой госзаказ, другой – все неясно, все не стыкуется, один закон противоречит другому. Как убрать истерику из образования? Я предлагаю объявить мораторий на новые школьные правила на ближайшие 10 лет». На «круглом столе» звучали и другие предложения: восстановить Лигу образования образца 1906 года, сообщество, которое бы собирало и распределяло деньги на педагогически ценные проекты. Или действовать радикально, убрать правительство из образования: отдать людям ту сумму из налогов, которые они платят за образование, и пусть семья решает, кому и сколько платить, а не бюджет. Но тут же вспомнили, что общество у нас пассивное, а ценность образования в сознании людей невысокая – не будет ли хуже? Про мышку, которая бежала, хвостиком махнула…
И так все мнения стекались к тому, что хуже некуда. И чем больше фактов, тем безнадежнее. Оказывается, в стране нет спроса на квалифицированную рабочую силу и не предвидится. «Нет умной работы для умных, – говорил экономист Александр Аузан, – это драма. А отчеты об увеличении бюджетных расходов на образование – бред. Фактически – растут доходы коммунальных компаний, грабящих школу, растут их отчисления на содержание той же "трубы”». Ну да, ну да: сделать массовое образование частью рынка – ставка нелепейшая, безответственная. Но школа-то еще не умерла. Учитель-то еще не может себе позволить идти к детям, не понимая, зачем, для чего. Это там, наверху, можно «не понимать роли образования», годами вырабатывать «модель развития». А наедине с детьми – нет. Учитель идет и работает, полагаясь на разумное, доброе, вечное, завещанное веками.
