НОМЕР ТЕКСТА ДЛЯ СМС-ГОЛОСОВАНИЯ: 6959 ГОЛОСОВАТЬ!
Заумный язык
Корней Чуковский
Начнем с заумного языка. Этот язык открывает поэту новую область: звукоподражание. Вы можете сочетанием бессмысленных звуков создать иллюзию того или иного наречия. Вот иллюзия грузино-армянского или арабского говора: Хан хан да даш Шу шур и дес Виларь ягда Суксан кардекш Мак са Мак са Яким ден зар Вакс бар дан як Заза Сю сеч базд и Гар T зда бе Мен хатт зайде Вин да чок ме 1
Сюда же относится попытка Василиска Гнедова передать заумным языком мелодию украинской речи: Гриба будик цири чипЁг - ЗдвЁна на хам дяки, Коли за гичь будин цЁкавче Тарас Шевченко будяче скавче - Гуля ласкав стогма регота цвЁрка Свитина ззЁла сонкэ. Байдры шлига шкапЁк рука На дьготЁ сила хмар А з зЁрок поЁв опару 2
При таком отношении к поэтической речи понятна похвальба стихотворца богатством своего словаря: Шекспир и Байрон владели совместно 80 тысячами слов - Гениальнейший Поэт Будущего Василиск Гнедов ежеминутно Владеет 80 000 000 001 квадратных слов. 3
Кроме буквенных узоров и звуковых подражаний различным наречиям, заумный язык предоставляет поэту возможность комбинировать слоги заумных слов самым неожиданным образом. Вот, например, отрывок из длинного стихотворения Виктора Хлебникова, где каждая строчка с конца читается так же, как и с начала: Перевертень
(КУКСИ, КУМ МУК И СКУК)
Кони, топот, инок, Но не речь, а черен он. Идем, молод, долом меди. Чин зван мечем навзничь. Голод, чем меч долог? Пал, а норов худ и дух ворона лап. А что? Я лав? Воля отча! Яд, яд, дядя! Иди, иди! Мороз в узел, лезу взором. Солов зов, воз волос. Колесо. Жалко поклаж. Оселок. Сани, плот и воз, зов и толп и нас. Горд дох, ход дрог. И лежу-. Ужели? И т.д.
У Виктора Хлебникова вообще таких опытов много, и он сам называет их вздором ("Союз молодежи", II, 56). Иногда он ставит себе целью, чтобы в четырех строках его стихов звуки к, л, р повторялись по пяти раз каждый; иногда, пользуясь славянскими суффиксами, создает из заумных слов подобие древнескифского говора: Сумнотичей и грустителей Зовет рыданственный желел. 4
Конечно, над такой тарабарщиной очень легко издеваться, но я попробую ее похвалить. Постараемся хотя бы на минуту стать адвокатами Хлебникова. Так как Хлебникову, несомненно, дано острое чувство эмоциональной сущности слова, он виртуозно владеет своим заумным наречием и порою создает на нем такие, например, шедевры: Я смеярышня смехочеств Смехистелинно беру Нераскаянных хохочеств Кинь злооку - губирю. Пусть гопочичь, пусть хохотчичь Гопо гоп гопопей Словом дивным застрекочет Нас сердцами закипей. И т.д. 5
Нужно, действительно, носить в душе самую стихию русской речи, чтобы создать эти вихревые, плясовые звуки: "пусть гопочичь, пусть хохотчичь, гопо гоп гопопей!" - здесь отличная словесная инструментовка в глубоко национальном духе; право, здесь есть что-то Малявинское. Не забудем также о грациозных смехунчиках, где, помимо проницательного постижения славянских флексий и суффиксов, есть какое-то настройство лирическое. То же хочется сказать о семистишии: Бобэоби пелись губы, Вээоми пелись взоры, И т.д. 6
Ведь оно написано размером "Гайаваты". Если нам так сладко читать у Лонгфелло: Шли Чоктосы и Команчи, Шли Шошоны и Омоги, Шли Гуроны и Мэндэны, Делавэры и Могоки,- (Перевод И. Бунина)
то почему мы смеемся над бобэобами и вээомами? Чем чоктосы хуже бобэоби? Ведь и там и здесь гурманское смакование экзотических, чуждо звучащих слов. Для русского уха бобэоби так же "заумны", как и чоктосы; шошоны - как и гзи-гзи-гзэй! И когда Пушкин писал: От Рущука до старой Смирны, От Трапезунда до Тульчи,-
разве он не услаждался той же чарующей инструментовкой заумно звучащих слов? "Слово шире смысла,- читаем в брошюре "Трое". - Слово (и составлящие его звуки) не только куцая мысль, не только логика, но главным образом заумные иррациональные части, мистические, эстетические..." 7
Речетворчество. Русизм
Не довольствуясь заумным языком, футуристы пытаются усовершенствовать также и логическую речь, обогатить ее, сделать гибче и тоньше. Здесь опять-таки преуспевает Хлебников. Изрядный аналитический ум, он настойчиво исследует морфологию слова, и у него есть целые диссертации, очень солидные, на двух и даже на трех страничках, такого, например, содержания:
"Летатель" удобно для общего обозначения, но для суждения о данном полете лучше брать "полетчик" (переплетчик), а также другие имеющие свой каждое отдельный оттенок, напр[имер], "неудачный летун" (бегун), знаменитый летатай (ходатай, оратай), и "летчий" (кравчий, гончий). Наконец, еще возможно "лтец", "лтица", по образцу: чтец (читатель). "Летское дело" - воздухоплавание. В смысле удобного для полета прибора можно пользоваться "леткий" (меткий), напр[имер], "знаменитая по своей леткости снасть Блерио". Для женщин удобно сказать "летавица" (крас[авица], плясавица). От "леткий" (ср[авнительная] ст[епень]): летче, "летчайший в мире неболет". Первак воздухолтения (чтецы) - летчайшина или летивейший из русских, летивейшина г. Петербурга. Читать - чтение, летать - лтение. Сидящие в воздухолете люди (пасс[ажиры]) заслуживают имени "летоки": "Летоков было 7" (ходок[и],игр[оки]). Полетная снасть, взлетная снасть - совокупность нужных вещей при взлете или полете. Самые игры летания следует обозначать "лета"(бега)" 8.
И так дальше, и так дальше. Конечно, все эти неологизмы основаны на простых аналогиях, но есть среди них очень тонкие и остроумные: например, летины - день полета (мы были на летинах); летава - летательный флот (две летавы встретились, готовые к бою); летоба - авиация, как проявление жизни, и особенно летели - авиационный снаряд (Блерио перелетел на своих летелях Ла-Манш). Хорош также летало - авиатор (известный за границей летало).
Вторая диссертация более спорная; о склонениях словесных корней, о том, что внутри русских слов наблюдаются падежные изменения, что слова лес и лысина, бык и бок, вол и вал суть различные падежи одних и тех же слов: лысина - родительный падеж, а лес - дательный и т.д. 9
Заметны также стремления очистить русскую речь от наносного, чужого. Поэтическое слово, по Хлебникову, должно быть славяно-русское. Он крутой славянофил, нетерпимый:
"Не увлекайтесь подражанием иностранному! Не употребляйте иностранных слов..." 10
Лермонтов, по мнению Хлебникова, обезобразил русскую баячь (поэзию), внесши в нее слово гладиатор; нужно было сказать: мечарь; морг нужно заменить трупарней; слово университет годится лишь для того, чтобы дразнить собак,- Хлебников предпочитает всеучьбище. 11
И Крученых - тут же уверяет, что в его заумных строках: Дыр бул щыл убещур скум вы со бу р л эз,-
...больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина" 12.
Эти двое дошли до того, что одну из своих поэм "Игра в Аду" начертали церковно-славянскими литерами - и предпочитают такие слова, как злато, вран, власа, коровушка, мамонька, сердечушко.
Но вряд ли футуризм может буть ответствен за эти их случайные прихоти.
Вот и все, что можно сказать о кубофутуристах московских. Вы видите: я рад им аплодировать, я нежен к ним и ласков, как никто, я все время им киваю, поддакиваю, но чем больше я киваю и поддакиваю, тем для меня несомненнее, что пред нами отнюдь не скандал, не безумие...
Примечание автора:
Должен сознаться, что в то время я недооценивал Хлебникова. Привожу мнение о нем более поздних и в высшей степени компетентных судей. Л. Пантелеев в своих воспоминаниях о Маршаке говорит:
"После Пушкина и Блейка Хлебников был, пожалуй, самой большой любовью Маршака. Мне вспоминается как нечто светлое, как праздник, появление в нашей жизни пяти желтовато-белых томиков собрания творений этого прекрасного, ни на кого не похожего, до сих пор непонятого и незаслуженно гонимого мастера. Учитель Маяковского, Заболоцкого, Асеева, почти всех наших молодых поэтов, он почему-то и доныне ходит у части нашей критики в "заумниках", даже в декадентах, в нем видят будетлянина, футуриста, чудака, "председателя земного шара" и даже попыток не делают услышать в его стихах и в прозе державный голос одного из лучших русских поэтов" (Л. Пантелеев. Маршак в Ленинграде. - Сб. "Избранное", Л. 1967, стр. 502).
Примечания: 1 "Ослиный хвост и мишень", М. 1913, стр.141 2 "Небокопы", СПб. 1913, стр.16 3 "Небокопы", СПб. 1913, стр.16 4 "Союз молодежи", ¦3, СПб. 1913, стр.75 5 "Дохлая луна", М. 1913, стр.80 6 "Пощечина общественному вкусу", М. 1913, стр.7 7 "Трое", СПб. 1913, стр. 25 8 "Пощечина общественному вкусу". М., 1913, стр. 110. 9 "Союз молодежи", # 3, СПб. 1913, стр. 40. 10 "Трое", СПб. 1913, стр. 35 11 Т а м ж е, стр. 26. 12 А. Крученых и В. Хлебников, Слово как таковое, М. [1913], стр. 9.
