НОМЕР ТЕКСТА ДЛЯ СМС-ГОЛОСОВАНИЯ: 3650 ГОЛОСОВАТЬ!
Чудо поэтической лиры блаженного Иоанна в том, что его стихи – воплощенная в ритмах и рифмах небесная музыка Царствия. Музыкальная палитра настолько преизобильна, что явно указывает на неземное их происхождение. Мелодичность стихов столь проникновенна и трогательна, что озвучивает в глубине души ноты, которых еще нет в земной музыкальной грамматике. Тональность поэтического слога прещедро озарена радужными спектрами пакибытийных гармоний. Удивителен мир его стихотворений. Внешне – терзание и поиск. Внутренне – неколебимый покой и обретение. Видимо – боль и крик. Незримо – мир и царственное безмолвие. В вопросе звучит ответ, в вопле – покой, в разорванности – цельность, в горечи – сладость, в гневе – любовь. В преисподней обретается рай, в падении звучит радость. в срыве – экстатический взлет. Эта книга – счастливая попытка поэтическими средствами передать ту невозможность, непередаваемость божественных вибраций, тайн и состояний, которые никак иначе нельзя передать, как только поэтическим слогом. Пустое дело сравнивать творчество блаженного Иоанна с легендарными и признанными авторитетами. Поэзия его иного порядка, иного источника, иного мира. К ней необходим иной подход, иные мерила, иные критерии. Литературный критик, воспитанный в рамках традиционной светской поэзии, рискует попасть впросак и посрамиться, если не имеет помазания свыше. Проникнуть в тайны творчества блаженного Иоанна могут только те, кто приобщен к сокровищнице софийной премудрости. Его стихи всегда богооткровенны, духоносны и пакибытийны. Ни тени утонченного, усладительного декаданса – гимническая мощь увенчанного победоносца. Тесно мне на земле, тесно мне. Тянет домой в вечный покой. Нет жилища, гнезда. Маета, маета. Одиночество страх Предательство. Кто? Я устал. (Здесь и далее из книги блаженного Иоанна "Свеча страстного". М., 2004г.) Отнюдь это не изжеванная тема "лишнего человека", очередного "героя нашего времени", и не исповедальное признание уставшего от невзгод и жизненных неурядиц несостоявшегося гения. И не традиционно популярная ностальгия разочаровавшегося романтика, достигшего зенита мирской славы. Это голос страстного помазанника, небожителя, стесненного трехмерным пространством земного бытия, тоскующего по необъятным просторам Царствия. И усталость – иного рода. Не человеческого порядка, не моральная или душевная, но томление невесты перед брачным венцом накануне свадебного пира. В поэзии блаженного Иоанна нет и намека на сочинительство. Его стихи глубоко выстраданы и рождены в глубине внутреннего, сокровенного человека. Что это? Снятие с креста. Пиета. Я воскрес в бессмертных телах, блаженствую на Соловках. В этих внешне простых строках передается глубочайшие переживание лично пережитого, таинственного состояние, которое дарует Господь страстным избранникам. Спаситель вводит Своего ученика в состояние голгофского распятия. И затем, пройдя этот очень болезненно-мучительный опыт, душа испытывает сладчайшее блаженство снятия с креста. Этот стих нельзя просто читать. Его необходимо вкусить, как древние пророки вкушали свитки небесных посланий, которые приносили им ангелы. О, вонми, услышь большее, чем могу сказать ... – восклицает божественный поэт, умоляя войти своего слушателя в таинственную сферу умонепостижимых смыслов бытия. С присущим блаженному Иоанну горячим дерзновением он освободил псалмы царя Давида от фарисейской коросты и иосифлянской ржавчины, снял с псалмов колдовские наговоры и фантомы церемониальной храмовой магии. Фарисеи перевели ее с церковно-славянского на иосифлянский. Жесткую, под жандармерию, дундеть не умею я, под бабкиными злыми глазищами зыркать по странице стотысячной. Он вернул псалмам Давидовым первозданное звучание и даже более – открыл на большей глубине неизреченные тайны любви Божией. Блажен испивший чашу проклятия – достигший вершины богопознания и царского помазания! Так может написать только тот, кто сам выпил смертельный яд и, победив смерть, сокрушив адовы врата, принял на чело свое венец победителя. Испить чашу проклятия – это одна из ступеней лестницы богопознания для страстных помазанников. Грешнику не дано это делать, ибо, испив яд, он умрет. Пить чашу проклятия могут только те, в ком действует таинственное непорочное начало Богоматери, силой которого и нейтрализуется выпитый яд. Это дано только царским помазанникам креста. Мое сердце блаженнейше прободено совокупным вселенским стоном ста миллионов, вопящих с креста... Это величайшее откровение любви Христа, который таинственно страдает в этих самых ста миллионах узников ада, мучеников ГУЛАГа. По сути, это самая последняя тайна христианства. Сводится она к тому, что непостижимо, неизреченно в каждом человеке большую часть страданий на Себя берет Христос. Пресвятая Богородица являлась в тюремные камеры и бараки сталинских концлагерей и наставляла: "В вас страдает Христос. По грехам вашим вы не выдержали бы и одной тысячной доли страдания, положенного вам за совершенные вами грехи. Боль, которую вы испытываете, которая для вас кажется тяжелой и непосильной, это ничтожно малая часть того, что претерпевает из любви к вам Христос". За юродивой простотой слов и понятий сокрыты неизреченные глубины человеческие. В том-то и заключена гениальность стихов блаженного Иоанна, что под сокровенной вуалью юродства скрывается сокровищница таинника души. Ах, рубашка рваная и тело в гвоздях, и в терновом венце потное чело. Чего бы там? Хуже скота, выше ангелов ... В этом: "хуже скота, выше ангелов" – вся тайна помазанников. Чьи скорби посвящены и освящены любовью к Творцу – тому открыт высший смысл человеческого страдания: возжжение страстной свечи во внутренняя. В ком возгорелась страстная свеча, тому ничто боль, страх, смерть, ад. Тому открыты ценности, превосходящие земной, привычный порядок, и шокирующие обывателя: ад – выше рая, смерть – больше жизни, пустыня лучше долины, боль – слаще покоя. Тяжек крест первопроходца, но награда – тысячекрат превосходящая. Так устроен этот мир, что пророку вменяется в долг – быть оклеветанным, опозоренным, гонимым и одиноким странником земным. Загнали меня, заморили, убогого зэка земли. Это не горькие слезы отчаяния блудного сына, беззащитного сироты. Это страстное верного сына, томящегося по любви Отчей. В обители вековые сына Христова прими, в чертоги Отчей любви. Пророк знает: гонения, клевета, позор – это честь для вестника Царствия. Должна исполниться мера страстного. За это – венец. Тема одиночества не имеет ничего общего с темой тоскливой безысходности экзистенциалистов с поиском прорыва в виртуальную абстракцию. Один человек, и кругом никого. О, сирая доля его! В худеньком пиджачке промается сто тысяч лет. Один человек на земле. Никого у него нет. В мистической глубине этих строк – пронзительная боль неразделенной любви Творца. Посвященные знают, что самую большое страдание Богу причиняют не столько человеческие грехи, сколько то, что Творец любит безответно. Любить без взаимности – самая большая боль. Вспомним знакомое библейское: "нехорошо быть человеку одному". Лежит Христа ради юродивый, нормальный вроде бы, на груде яичной скорлупы, баловень судьбы. Лежит глаза восхищены – блаженны нищие. Назвать бомжа, юродиво лежащего на груде яичной скорлупы, баловнем судьбы может только тот, в чьем сердце сияет негасимый свет страстной любви. Для такого королевская постель, ханская тахта, мягкие кресла-качалки и царские гамаки то же самое, что груда яичной скорлупы. Температура огня любви такая, что буквально расплавляет сердце помазанника. И что тогда? Лохмотья, бомжатник, стужа, куча яичной скорлупы... Плоть томится на земле, душа – восхищена в горняя. Восторженно-экстатическое "О!" в стихах блаженного Иоанна – прорыв в пакибытие, когда человеческие слова, понятия и смыслы бессильны выразить внутреннее состояние помазанника. Круглосуточное страстное Святейшее святых святое. Помазание еще и еще О... О... Никого. Ничего. Разрешиться в Него О выше нет ничего...
О, постучись ко мне, О Возлюбленный, время пришло. Блаженный Иоанн – отец несказанной любви. Прозорливый сердцевед. Учитель высочайших мистических тайн, обладающий даром поэтической формой и слогом выразить эти тайны, неизъяснимые на ограниченном языке человеческих слов. Он помазанник, каких Бог посылает человечеству во времена великих кризисов, накануне смены эпох и цивилизаций. Как основоположнику новой мистической школы ему дано заложить сегодня фундамент нового взгляда на мир, нового диалога, нового мироощущения и мировоззрения. Обаяет его жертвенная готовность принимать на себя страдания за других. Непостижимой интуицией уловляет на запредельной глубине души нерв неутолимой боли, врачуя ее. Не столько учит, сколько опытно свидетельствует, как стяжать Святого Духа, как в самых нестерпимых условиях, среди гонений на веру, среди позора и клеветы ходить в сиянии небесной славы, утверждать живую веру в сердцах учеников и стяжать венец победителя, – этим покоряет самых непокорных, устремляя за собою и возжигая в сердцах свечу. Блаженный Иоанн – основоположник новой духовности. В его трудах начертаны духовные принципы культуры третьего тысячелетия. Прежняя культура личностного самовыражения с гордой надеждой на признание потомков – в кризисе. Магия ритмов и рифм. Иллюзия достигнутых вершин. Слащавые миражи надуманных миров. Отец Иоанн далек от того, чтобы унижать достоинство уходящей в прошлое еврокультуры, пригвождать ее идолов и кумиров. Но пришло время иной цивилизации, которая открывает новые источники для духовного творчества. Блистательный писатель, непревзойденный мастер слова с огромным успехом провел многочисленные встречи, конференции, презентации в Японии, Америке, Италии, Германии, Хорватии, Канаде. Уникальность и зачастую сенсационность его книг, широкая миротворческая деятельность выдвинули блаженного Иоанна в ряд выдающихся мыслителей современности. Он воистину духовный лидер новой эпохи, опередивший время и свое поколение. Противоречиво оригинален. Неповторимо юродив. Парадоксально нов. Его стихи – вопиющая обнаженность сокровенного нерва души. Каскад ошеломляющих образов: один превосходит другой. Глобальность пророческих начертаний удивительно сочетается с доверительной открытостью личностно-сокровенного. Стихи блаженного Иоанна – это пронзительный голос нарождающейся новой культуры: духовной, простосердечной, искренней, целомудренной, согретой благодатью Божией, жертвенной любовью и предельной самоотдачей. Апокалиптическому голосу блаженного Иоанна сегодня внимают тысячи и миллионы. Огненный вестник Второй Соловецкой Голгофы открыл человечеству неиссякаемый источник нового творчества, из которого черпать и черпать неистощимо. Тысячу лет. О. Афанасьев
