НОМЕР ТЕКСТА ДЛЯ СМС-ГОЛОСОВАНИЯ: 9073 ГОЛОСОВАТЬ!
…Алексей был уверен в том, что у него достанет мастерства обойти все приготовленные ему Эверестом ловушки. Его не сбросит в пропасть ураганный ветер, он не попадет в лавину и не провалится в ледовую трещину, не сорвется со скалы, и пройдет без крючьев и веревки все технически сложные участки, не оступится на предвершинном гребне, и достигнет поставленной перед собой цели. Он уже видел себя на вершине, а вот останутся ли у него силы на спуск — зависит от того, насколько он выложится на подъеме. Он знал, что бескислородное одиночное восхождение будет стоить ему запредельных усилий, но он сам выбрал для себя этот путь — взойти на Эверест в альпийском стиле без предварительных забросок, неся на себе в рюкзаке весь необходимый для выживания в горах груз, и поворачивать назад не собирался.
В ночь перед выходом журналистка Инна Белкина задала ему классический, в общем-то, вопрос: «Зачем ему это нужно?», на который он ответил словами из песни Юрия Визбора об альпинистах: «А есть такой закон — движение вперед, и кто с ним не знаком, навряд ли нас поймет». Инна понимала Алексея, и потому отговаривать его от восхождения не стала. Она привыкла к горам, была в восторге от окружавших ее рериховских пейзажей, а ледопады, бураны и грохот лавин стали для нее обыденным явлением, и верила, что Алексею, которого она считала одним из лучших в мире альпинистов, покорить Эверест будет не так уж сложно, как ей это представлялось до выезда в Гималаи.
Алексей тоже был настроен весьма оптимистически, но это не означало, что он недооценивал высочайшую в мире вершину, имевшую мрачную славу Горы-убийцы. Сейчас, в муссон, самой большой опасностью для него были лавины, поэтому выход на Северное седло Алексей запланировал на два часа ночи, когда смерзшийся снег надежно держит. Пока горы спят и их не прогрело солнце, надо по фирну успеть проскочить лавиноопасный склон.
Собрав рюкзак с вечера, он в начале третьего ночи ушел из передового лагеря по-английски, не прощаясь. Инна сладко спала в своем двойном пуховом спальнике, и будить ее он не стал. Все между ними было уже говорено-переговорено, а сцен расставания Алексей не любил — перед восхождением трудно было отогнать коварно вползающую в подсознание мысль, что он видится с Инной, которая за это время стала ему больше, чем просто другом, возможно в последний раз…
Как он и рассчитывал, полукилометровый перепад высоты он преодолел менее чем за три часа, и вышел на перевал с первыми лучами рассвета, окрасившим вершину Эвереста в багряно-пурпурный цвет. На перевале было очень ветрено и негде от этого ветра укрыться, чтобы сделать небольшой привал, и Алексей, восстановив дыхание после энергичного подъема на седловину, продолжил восхождение.
Подъем по северному гребню был не слишком крутым, но весьма длительным и изнурительным, и по мере набора высоты его силы заметно истощались, и он все чаще и чаще останавливался передохнуть. Он впервые был на высоте свыше семи тысяч метров и, несмотря на прекрасную акклиматизацию, без кислорода ему приходилось туго. Он страдал от приступов кашля, болело горло, и чтобы дышать на такой высоте, надо было делать усилие над собой. Алексей, убедив себя, что высотный кашель здесь обычное дело — это не болезнь, а просто следствие того, что разряженный морозный воздух иссушает дыхательные пути, старался подняться за световой день как можно выше, и стал на бивуак, когда уже не было никаких сил дальше идти.
Если верить показаниям альтиметра, он установил свою палатку на высоте семь семьсот, то есть набрал за день тысячу двести метров по вертикали. До вершины ему осталось почти столько же. «Если не будет осложнений со здоровьем и не подведет погода, за два дня я должен взойти», — размышлял он, забравшись в палатку.
Прокашлявшись, Алексей связался по радиостанции с Инной и передал ей, что у него все нормально. Инна сказала, что наблюдала за его восхождением в телеобъектив.
— Возвращайся поскорее, — попросила она. — Мне без тебя тут тоскливо.
Алексей, не зная, что ответить на это, просто пожелал ей спокойной ночи. Сам он в эту ночь спал очень неспокойно. Это был не сон, а сплошное мученье. Помимо того, что его терзал кашель, у него болело горло и раскалывалась от нестерпимой боли голова. К тому же, беспрерывно ревущий ветер трепал палатку всю ночь, мешая уснуть, а холодно в палатке было так, что Алексей окоченел в пуховом спальнике, хотя залез в него в пуховке и пуховых штанах, и после такой высотной ночевки он наутро чувствовал себе еще больше разбитым, чем вечером.
Вылезать из палатки смертельно не хотелось, однако он переборол себя и начал готовиться к выходу. Ни есть, ни пить он не хотел, все его движения были дремотно-медлительными и любое действие, как-то зажечь газовую горелку и поставить на нее кастрюльку со снегом, чтобы получить теплую воду, требовало усилий. Главное было заставить себя что-то делать, а не пассивно лежать, как овощ, и Алексей, полулежа в спальнике, топил снег, пил теплую воду, в которую добавил приготовленную еще в городе специальную витаминную смесь. Разлившийся по желудку теплый витаминизированный напиток вернул ему вкус к жизни, и он заставил себя натопить снега еще и для бульона из растворимых в воде мясных кубиков. После горячего завтрака Алексей немного ожил. Головная боль отступила, кашель уже не так донимал его, как ночью, погода, несмотря на неутихающий ветер, была благоприятная — небо ясное, взошедшее солнце ослабило мороз до минус пятнадцати, и у него не было особых причин отказаться от восхождения.
Несмотря на то, что он вышел на три часа позже, чем планировал, и шел очень медленно — на каждые двадцать-тридцать шагов вверх ему требовалось несколько минут отдыха, за световой день он преодолел планку в восемь тысяч метров и заночевал на высоте 8300 метров. В эту последнюю перед решающим броском ночь он, из-за лютого холода и измучившего его кашля, почти не сомкнул глаз. Чтобы утром не терять времени на длительную процедуру приготовления пищи, он начал топить снег с двух часов ночи и к четырем утра был готов к выходу. На вершину он шел налегке — палатку, спальник, каремат, газовую кухню с запасом продуктов, он оставил, и его рюкзак отягощал лишь литровый термос с витаминной смесью. Радиостанцию он спрятал под пуховку, а «карманное питание», состоящее в основном из сухофруктов, рассовал по карманам. Настрой, невзирая на неважное самочувствие, у него был боевой, ведь сражаться с вершиной ему предстояло не на жизнь, а на смерть. Таковы были ставки в затеянном им поединке с Эверестом.
Максимально мобилизовав себя, он без проблем преодолел присыпанный снегом пояс рыжих скал. Местами было круто, но с его скалолазной подготовкой крутые скальные участки не представляли для него особой трудности. Когда он вышел на ведущий к вершине Северный гребень, взошедшее солнце порадовало его теплыми лучами. Отогревшись на солнце, он подкрепил свои силы горячим витаминным напитком и сжевал немного сухофруктов, Получив энергию для дальнейшего продвижения, он в довольно хорошем для такой высоты темпе дошел до Первой Ступени — несложной пятнадцатиметровой скальной стенки. Поднявшись на нее, он вышел на острый, как нож, гребень. Идти по такому «ножу» без подстраховки, когда рискуешь при сильном порыве ветра свалиться с него в пропасть — ощущения весьма малоприятные, но это альпинизм и восходители привычны к тому, что смертельная опасность подстерегает их на каждом шагу. После гребня Алексей траверсом прошел Маашрум рок — нависающие скалы грибообразной формы и вот перед ним вздыбилась знаменитая «Вторая Ступень» — тридцатиметровый скальный отвес на высоте около 8600 метров, который не могли преодолеть альпинисты первых экспедиций на Эверест.
Алексей, визуально оценив Вторую Ступень, состоявшую из двух стенок, как скалы средней категории трудности, уверенно начал подъем. Первую стенку он преодолел довольно легко по занесенному снегом камину. Вторая стенка, более крутая, была расколота вертикальной расщелиной, заканчивающейся каменной пробкой. На самом крутом ее участке была закреплена шестиметровая дюралевая лестница, открывшая для восходителей «ключ» к вершине, а весь отвес был провешен веревками, но Алексей и лестницу, и веревки проигнорировал. «Еще бы канатную дорогу сюда провели», — раздраженно подумал он, решив пройти этот самый опасный участок маршрута свободным лазаньем.
Когда у тебя под ногами три километра, а ты без страховки на почти вертикальной стене, возникает невероятное ощущение высоты и пугающее чувство опасности срыва, и Алексей лез с предельной осторожностью. Такое рискованное высотное скалолазание стоило ему колоссального напряжения и после прохождения Второй Ступени он долго приходил в себя, но на такой высоте силы не восстанавливаются и каждая минута, проведенная в «зоне смерти», отбирает у восходителя здоровье — в условиях кислородной недостаточности, а выше восьми тысяч метров содержание кислорода в атмосфере в три раза ниже нормы, человеку отпущено слишком мало времени, чтобы выжить.
Взобравшись на Вторую Ступень, Алексей проникся уверенностью, что никакие препятствия не помешают ему взойти на «крышу мира», до которой, если верить альтиметру, оставалось набрать высоту чуть больше двухсот метров. По описанию маршрута, ему предстоял длительный подъем по пологому гребню, ведущему к Третьей Ступени, представлявшую собой крутой, но сильно разрушенный скальный «пупырь», подняться на который не представляло для него особой технической сложности. Выше Третьей Ступени — снежный треугольник, проходить который нужно очень внимательно, чтобы не сорваться на крутом ледово-снежном участке и не улететь обратно по всему маршруту до ледника Ронгбук. После «треугольника» он должен выйти на снег Северной Стены, пройти по узким полкам траверсом до небольшого скального кулуара, рассекающего стену. Подняться по уступам на предвершинный гребень, преодолеть несколько снежных взлетов и выйти на вершину.
По описанию все относительно просто и успех восхождения зависит от физической выносливости восходителя и погоды. Несмотря на то, что после экстремального лазания на Второй Ступени Алексей чувствовал себя совершенно разбитым, в своей выносливости он не сомневался. Да, подниматься без кислородного допинга очень тяжко, но раз другие смогли подняться без кислорода на Эверест, значит, поднимется и он. А что касается погоды, то мороз сейчас был не более пятнадцати градусов, ветер несильный, небо ясное. В общем, пока погода явно баловала, хотя он, стремясь сделать абсолютное соло, намеренно выбрал для штурма Эвереста самый неподходящий период муссона, когда в Гималаях почти непрерывно идет снег и из-за опасности схода лавин экспедиции в это время года не проводятся.
В последние годы Эверест превратился в центр альпинистского паломничества, когда на вершину в один день поднимаются несколько групп альпинистов из разных стран мира, и только в муссон, который начинается с конца мая и длится до середины сентября, можно совершить по-настоящему одиночное восхождение, а не стоять в очереди, чтобы пройти туже Вторую Ступень.
Выйдя на гребень, Алексей с тревогой увидел, что с севера на вершину грозно надвигался черно-серый вал облаков, а снизу, из долины, поднималась какая-то белесая мгла — это зарождался ураган, который настиг его на подходе к Третьей Ступени. Порывисто-шквальный ветер, норовивший сбросить его с гребня, закрутил в бешеном хороводе густо поваливший снег. Видимость упала до десяти-пятнадцати метров, и началось настоящее светопреставление. Надрывный вой ветра переходил в свист — рассвирепевший буран все больше и больше неистовствовал. Ураганный шквал замедлил продвижение Алексея до черепашьего темпа, и теперь каждый отвоеванный у Эвереста метр давался ему с неимоверным трудом, но он упрямо пробивался наверх, инстинктивно осознавая, что остановка на этой высоте означала бы для него верную смерть. Пока он в движении, работавшее на предельном режиме сердце прокачивало по жилам кровь, стоило же ему остановиться передохнуть — он начинал ощущать, как согревавшее его движение крови становилось вялым и ленивым, и арктический холод с пронизывающим ветром быстро доконают его истощенный кислородным голоданием организм, если в таком заторможенном состоянии сердце, устав качать застывающую кровь, остановится на покой.
Мысленно твердя себе — «я должен дойти», он шел и шел, а вершины все не было и не было. Ветер валил с ног, заряды жесткого, колючего снега наотмашь били в лицо, и через каждые два-три шага он останавливался пережидать очередной порыв беснующейся пурги. Силы человека небезграничны. Алексей настолько устал бороться с непрекращающимся бураном, что временами уже не мог идти, а только ползти. Потеряв счет времени, он с мрачным ожесточением продолжал карабкаться по заметенным снегом скалам. Он осознавал, что ни один альпинист в мире не решился бы в такую непогоду на штурм вершины. Но у него был особый случай. Спасовать перед разбушевавшимся Эверестом для Алексея было равноценно признанию собственной никчемности. Он сам приговорил себя к этому восхождению, а благодаря Инне, вызвавшейся освещать его восхождение «по горячим следам», о его намерении совершить в муссон одиночное бескислородное восхождение раструбили не только отечественные, но и зарубежные СМИ, и выбросить «белый флаг», когда, казалось, до вершины осталось рукой подать? Зачем тогда все это надо было затевать? Нет, он не хотел ударить в грязь лицом перед той же Инной, поверившей, что ему все под силу. Если бы это было так…
Уже темнело, когда он, полностью изможденный, вышел на предвершинный гребень. Ветер чуть поутих, снег прекратился, и в разрыве облаков он увидел снежный взлет, который принял за вершину. Вера в то, что он вышел на финишную прямую, открыла «второе дыхание», но таких взлетов ему пришлось преодолеть не один, а четыре. «Второго дыхания» ему хватило только на первый взлет, а дальше он двигался на автопилоте — ни мыслей, ни чувств, лишь внутренняя установка — дойти до вершины, чего бы это ему не стоило.
И вот наконец последний взлет, откуда уже виден вершинный карниз, с которого свисали ленточки разноцветных буддистских флажков. Это действительно была вершина, и осталось до нее самое большее десять метров, но Алексей был настолько измотан, что на эти последние метры истратил себя полностью, и когда в полубессознательном состоянии полного измождения он взошел на высшую точку планеты, никакого восторга оттого, что сейчас весь мир под ногами, а выше него только усыпанное далекими звездами черное небо, он не испытывал. Безмерная усталость и леденящий душу ветер не оставили места эмоциям. Отрешенным взглядом он посмотрел на воткнутые в снег палки, к которым были привязаны трепещущие на ветру гирлянды флажков.
Сколько времени он провел на «крыше мира», он не засекал. О том, что надо уходить, иначе еще несколько минут, и он останется здесь навсегда, ему подсказал внутренний голос и Алексей, собрав всю свою волю в кулак, нашел в себе силы уйти с вершины. Шатаясь, как пьяный, на подгибающихся от усталости ватных ногах он спустился по своим следам метров на пятнадцать и, обессиленно повиснув на темляках лыжных палок, остановился отдышаться. Как выброшенная на берег рыба, он жадно хватал ртом морозный разряженный воздух, но страдающие от недостатка кислорода легкие работали почти вхолостую. Сердце бешено колотилось и каждый его удар, будто молотом по наковальне, отдавался в висках пульсирующей болью.
Он повернулся, чтобы попрощаться с равнодушным к его мучениям безмолвным горным исполином, и горько усмехнулся. Да, он взошел на высочайшую в мире вершину, и Эверест лежал у него под ногами, но в поединке с природой он стал ее пленником, а не победителем. Гора не отпускала его…
«Бороться, искать, найти и не сдаваться!» — мысленно приказал он себе и, распрямившись во весь рост, попытался продолжить спуск, но не смог сделать и шага — двойные вибрамы стали неимоверно тяжелыми, будто на них нависло по пудовой гире, а ледяное дыхание вечных снегов сковало суставы и занемевшие мышцы больше не слушались его. Так бывает во сне, когда пытаешься убегать или догонять и ощущаешь необъяснимую немощь. Только сейчас это был не сон. По нарастающему звону в ушах Алексей понял, что еще немного, и он потеряет сознание. Ноги уже не держали его и он сел на снежный наддув. Сняв пуховые рукавицы, он извлек из-под пуховки радиостанцию и нажал тангенту микрофона. Инна была на связи и мгновенно отозвалась на его вызов.
— Я был на вершине, — с трудом разлепив заледеневшие губы, вымолвил он. — На этом все, ставлю точку. СК. — Алексей отпустил тангенту и рация выпала из онемевших от лютой стужи пальцев. Пытаясь подобрать радиостанцию, он завалился набок в мягкую снежную постель, из которой уже не мог подняться, потому что это было действительно все — он прибыл в конечный пункт своего непростого жизненного пути. Поднявшись на высотный полюс Земли, он на этой космической для землянина высоте исчерпал себя до последней капли. Потому высоту выше 8000 тысяч метров над уровнем моря и назвали «зоной смерти»…
