НОМЕР ТЕКСТА ДЛЯ СМС-ГОЛОСОВАНИЯ: 7152 ГОЛОСОВАТЬ!
КНИГИ МОИ - КОРАБЛИ
ПРОДОЛЖЕНИЕ:
В эти зимние, вьюжные дни я простудилась и не ходила в школу. Утром следующего дня встала с постели поздно. Родители ушли на работу. Целый день слонялась по нетопленному дому, замотанная в шарфы и кофты, не находя себе применения. До прихода родителей оставалось совсем немного. Решила сделать им приятное. Несмотря на мамин запрет, вышла во двор, пробежала в сарай и принесла в охапке несколько дровяных поленцев. «Вот придут мама с папой, а здесь тепло», - радовалась я. У камина лежала объемная стопка исписанных листов. «Ого! Сегодня больше, чем обычно», - удивилась я. Треть пачки сразу же положила в горнило камина. Чиркнула спичкой о коробок, запахло жжёной серой, пламя коснулось бумаги. С восторгом наблюдала, как сгорают листы. Положила сверху пару поленьев, добавила еще листов и так до тех пор, пока все они не оказались в пламени. Сунула в камин оставшиеся дрова и, довольная, улеглась снова в постель.
Первым вернулся папа. Вошёл в каминную и замер на полпути. В это время я бежала навстречу, с распростертыми объятьями, готовая кинуться ему на шею и целовать в небритые щеки.
- Погоди, – отстранил меня, не отводя глаз от камина, – Машенька, а где рукопись?
- Какая рукопись?
- Ну, стопка листов, вот здесь, у камина лежала, – уточнил охрипшим голосом.
- А! Эта?! В печке! – радостно ответила я, улыбаясь во весь рот.
Папа перевел взгляд от камина на меня. Помню до сих пор, как неестественно расширились его глаза и перекосилось лицо. Комната хорошо протопилась, щёки мои горели, а папа вдруг побелел, да так, что я не на шутку испугалась от такой перемены. Он стал медленно оседать на пол.
- Папа! Папа! – закричала я в панике.
Он ничего не ответил. Не сидел, а лежал на полу. Завалился на бок, обхватив голову ладонями. Я слышала его приглушенные стоны, потом, будто кто-то острым ножом вспорол воздух от пола до потолка – раздался оглушительный пронизывающий крик отца. Испуганная, бросилась в спальню, упала на постель и заплакала.
Папа долго болел. Лежал на кровати лицом к стене. Когда оправился после болезни, уволился из кочегарки. Устроился корректором в издательство. За несколько лет сделал отличную карьеру, дойдя до поста главного редактора. Мама радовалась. А папа... Папа никогда с того дня не улыбался, будто обожгло ему пламенем губы.
Вот и всё. Кажется, я рассказываю истории не столько Максиму, сколько самой себе.
- Так, значит, ты кинула в печку его роман? – первым нарушил образовавшуюся паузу Максим.
- Именно так. Отец закончил рукопись, от счастья забыл о предосторожности и оставил единственный экземпляр лежать у камина там, куда он обычно складывал свои черновики для сожжения. Меня никто не предупредил. С его стороны – роковая рассеянность творческого человека (рукописям место на столе, а не на полу – запомни это!), с моей – роковое заблуждение: я посчитала, что это - черновики. В итоге – трагедия.
- А что такое «заблуждение»?
- Это – ошибка, когда человек думает ТАК, а на самом деле все ИНАЧЕ.
- А что такое «роковой»?
- Неизбежный, приводящий к определенному исходу, который нельзя изменить, а чаще – к смерти.
- А! Я знаю. Это когда человек умирает, и его больше нет на свете.
- Верно.
- А твой папа тогда не умер.
- Умер. Тоже умер. Как писатель. Может быть, как талантливый писатель.
- И так тоже умирают?
- Да, и так тоже. Человек вроде живет: есть, пьет, смотрит телевизор, ходит на работу, разговаривает с людьми, а на самом деле, его уже ничего не интересует, он ни к чему не причастен, он доживает свои дни безрадостно и без любви. Мама оказалась права, он любил свой роман и себя, пишущего, больше, чем нас обеих. С утратой, он потерял себя и свою единственную любовь.
- И ничего нельзя сделать?
- Нет. В этом смысле: роковой – необратимый, когда ничего нельзя исправить.
- А твой папа тебя наказал?
- Нет, не наказал. Я сама себя наказала. Стала избегать отца. Настолько испепеляло меня чувство вины, что боялась взглянуть ему в глаза. Он тоже не искал моей близости. Так мы отняли себя друг у друга. При живом отце расти без отца – это ли не наказание для ребенка? – у меня задрожали губы.
Максим вздохнул сочувственно и протянул мне ладонь.
- На, бабушка!
Взяла ладошку в руки и поднесла к лицу.
- Ты только не плачь... Не надо страдать, я ведь с тобой. Когда мы вместе, мы ведь не страдаем, правда?
- Правда. Когда мы вместе, не страдаем... Потому что любим друг друга.
- Я тебя люблю, бабуля.
- И я тебя люблю, Максим.
- Давай разговаривать дальше!
- Давай, – я вытерла салфеткой слёзы и улыбнулась.
- Ба, скажи, а почему люди заблуждаются?
- Не знаю. Может быть, они уверены в том, что то, что они думают или предполагают, верно.
- Все заблуждаются?
- Все. Людям свойственно заблуждаться.
- И я тоже?
- И ты тоже.
- А ты?
- Конечно. В малом или большом, мы каждый день заблуждаемся. Иногда это сходит нам с рук, а иногде – случается беда. Тот молодец, кто из трудностей выкарабкивается и опыта набирается. Беды мучат, уму учат. Сколько уже таких бед случалось!
- И ты, конечно же, знаешь много интересных историй, - уверенно заявил Максим.
- Немало.
- Расскажешь?
- Расскажу. Со временем все расскажу.
Максим задумался, склонив голову на бок. Опустил глаза, потом посмотрел поверх моей головы, зрачки его съехали вправо. В пытливом мозгу шевелилась какая-то новая мысль. Усердие, с каким он думал, отражалось на лице. Что-то не устраивало его в нашем разговоре. Наконец, произнес:
- А что нужно делать для того, чтобы не заблуждаться?
- О, для этого можно много чего делать! – пространно ответила я.
- А как узнать, что именно?
Хм, - задумалась. Внук застал меня врасплох. Я не знала точного рецепта, уберегающего от заблуждений.
- Честно говоря, не знаю. Наверное, надо много размышлять. Думать. Прикидывать в уме. Следовать мудрым советам. Обсуждать. Не поспешать. Много спрашивать. Тот, кто всегда спрашивает, задает вопросы, тот сводит шансы ошибаться почти к минимуму.
- Как я? Я ведь тоже много спрашиваю.
- Да, как ты, – я ласково потрепала Максима по волосам и крепко обняла его.
Максим прижался ко мне, поглядывая снизу любопытными глазками. Мы улыбались друг другу, и я в который раз подумала, что любовь к внуками сильнее любви к сыновьям и дочерям.
- А пока давай-ка почитаем и посмотрим, что изображено на картинках, – предложила спустя минутку.
Подсела к Максиму поближе, наши головы склонились над книгой, мы отключились от действительности и углубились в мир сказок.
Поздним вечером, когда Максим уснул, я прошла в библиотеку, включила настольную лампу. Долго неподвижно сидела, глядя на отражение в черном оконном стекле. Сколько нам с Максимом предстоит обсудить тем, значения каких слов открыть, сколько историй рассказать? Будет ли он ошибаться в жизни? Наверное, да. В одном я уверена: он сможет самостоятельно думать, у него достанет мужества ставить свои идеи на пробу. Верю, что Максим будет уважать и ценить женщин, особенно тех, кто высекает из кремней знания собственные мысли и не зависит от стереотипного мнения. Возможно, они будут вызывать у него восхищение, как тогда, когда он изумлялся своей бабушкой:
- Ба, ты так много знаешь!
На что я всегда отвечала четверостишьем Омара Хайама:
«О сердце! Ты всегда желало знаний страстно,
Осталось мало тайн сокрытых, неподвластных,
Я семьдесят два года размышлял,
И стало ясно мне, что ничего не ясно».
Заглядывая в будущее, надеюсь, что Максим ни в коей мере не будет относится к тем, кто в своей гордыне презирал бы женщин и упражнялся бы на них в силе, похоти, подчиняя своей воле и власти. С малых лет он познал верную дружбу со взрослой женщиной. И неважно, что эта женщина - всего лишь его бабушка, важно, как она к нему относится. Может быть, это убережёт его от многих заблуждений.
