НОМЕР ТЕКСТА ДЛЯ СМС-ГОЛОСОВАНИЯ: 6464 ГОЛОСОВАТЬ!
Он не собирался ни о чем с ней разговаривать. Все это не сулило ему ничего, кроме подпорченного праздника. Ему любые ее слова были не к чему. Посему Роман только легко кивнул, ей в ответ, когда она двинулась навстречу, и быстренько улизнул в большущий холл старенького Дворца культуры. Вот уж где было, и правда, легко затеряться.
Роман не знал, как ему убить те неизбежные пятнадцать – двадцать минут, которые придется провести среди старых колонн и зеркал холла, пока кто-нибудь не отвлечет на себя Катино внимание. В том, что это произойдет в ближайшие пятнадцать–двадцать минут он нисколько не сомневался. Богатый опыт общения с ней научил его этому. Она не могла обходиться без мужского внимания на вечеринке дольше этого времени. Роман подошел к зеркалу, посмотрел без особенного энтузиазма – надо было как-то оправдать перед вахтером свой выход в пустой холл. Хотя вахтеру, по большому счету, наплевать, кто и зачем выходит в холл. Каждый раз, когда они проводили в ДК свои вечеринки, это происходило вечером в субботу, когда ДК был закрыт, а вахтеру было отдельно заплачено за толерантность. Так что Роман мог хоть бегать по потолку, сильного интереса он бы не привлек.
В глубине коридора хлопнула дверь, на секунду послышалась громкая музыка, веселые голоса. Потом шаги. Роман оглянулся: точно – Катя в компании известно на что надеющегося Вовы шла в холл. Как всегда – «мисс сексуальность и обворожительность», она пыталась небрежно улыбаться, но по натянутости ее улыбки нетрудно было догадаться, что в данный момент ухаживания ее не радуют. Роман же спешно ретировался в малоосвещенную часть коридора, туда, где в тени большой парадной лестницы стояли ряды еще советских кресел.
Шаги приближались, и вот в просвет между колоннами вошла она с Вовой.
- Привет, ты что здесь?
«Как будто ты не знаешь». Вместо ответа Роман только пожал плечами и многозначительно улыбнулся. Понимай, мол, как знаешь. Катя и так все понимала. Она только вопросительно уставилась на Вову. Вова стушевался под гнетом внезапной паузы, возникшей в непрерывном до этого Вовином монологе, которым он бесполезно пытался обаять Катю.
- Ну… Я, это… Наверно, пойду?.. Вы тоже походите. Там танцуют…
Видно было, что Вову никто не звал, и уходить ему не хотелось, но стоять здесь третьим лишним ему тоже абсолютно не светило. Он хотел еще что-то сказать, но только посмотрел с некоторым страхом на Рому, глупо и натянуто улыбнулся, и засеменил прочь.
«И что теперь?» - Роман вопросительно посмотрел на Катю. Он даже не мог заставить себя сказать ей хоть слово. Все слова были сказаны за те долгих три года их непонятных отношений.
- Ты ничего не хочешь мне сказать? – Катя нарушила тишину первой. – Тебе не интересно, почему я вернулась?
«Почему я вернулась..» - мысленно передразнил ее Рома. «А почему ты всегда возвращаешься? Нагуляешься, отведешь душу, и вспомнишь, что вот тут – вечно преданный (в буквальном, кстати, смысли слова) и ждущий человек. Вот и возвращаешься…» Вслух Роман ничего не сказал – незачем, она и сама все понимала, просто играла по давно самой для себя выбранным правилам.
- Я слышала, ты в Венгрию летал… К ней?
«Нет, блин, к Деду Морозу! Зачем спрашивать очевидное? Сама же говорила: вали куда хочешь - вон, в Венгрии заждались уже…»
Тайны из своей поездки в Венгрию Роман не делал, и потому только с деланным участием покивал Кате, как бы успокаивая: «к ней, к ней…»
- Почему ты МНЕ не позвонил тогда?
«Ударение на «мне», хм-м…» Отмолчаться на такой вопрос у Романа уже не вышло.
- Ты ведь не поднимала трубку целый день. Забыла?
- Я была занята. У меня были занятия, ты ж помнишь?
- И ночью?
Нормальную девушку такой бы вопрос заставил бы, как минимум, покраснеть. Но только не Катю. Взращенная на волнах запоздалой сексуальной революции, прошедшая многократную школу измен, она не считала это чем-то постыдным.
- Ночью я спала. Ты знаешь, пары заканчиваются в десять, потом на метро в общагу, и спать…
«Смешно. И мне, и ей… И все ж знаем. Общежитие, спать… Эх, люди, люди. Порожденье крокодилов…»
- А потом ты проснулась и выключила телефон? Давай прекратим эти детские «не виноватая я..» Мы оба знаем, что и как было. И с хахалем я твоим, если ты помнишь, лично по телефону общался. И сказано было уже все. Сколько можно в души друг другу гадить?
Роману надоело это переливание из пустого в порожнее. Еще два месяца назад он ждал, чтобы она одумалась, готов был простить ей многое, а сейчас… Сейчас ему было уже все равно.
- Тогда тебе хватило бы два слова, чтобы все вернуть назад. Ты эти два слова не сказала.
- Я ждала, когда ты мне еще раз позвонишь…- сейчас было видно, что она говорила правду. Все-таки частичка любви еще жила в ее истоптанной и излапанной чужими руками душе.
- Я не мог тебе позвонить. У тебя был выключен телефон…
- Два месяца?! Не мели ерунды… Я включила его на следующий же день. – легкое ощущение вины все же сквозило в ее голосе. Значит, и совесть в ней была еще не до конца выкорчевана. Правда, теперь это уже не имело никакого значения.
- Мне не приходило сообщение, что ты снова на связи. Я дал себе зарок, что как только придет сообщение, сразу тебе позвоню. Всегда приходило, а вот в тот раз – нет…
- Значит, глюк у телефона был! Мог бы позвонить, проверить… А в клуб почему не приходил? Я ждала…
«Смешно. Ждала она… Какое у нее своеобразное понимание глагола «ждать».
- А я ждал сообщения. Или звонка. Не было ни того, ни другого.
- Неправда, я звонила! Один раз, но звонила! – Катя, казалось, вот-вот сорвется в слезы.
«Старый женский трюк. Игра на срыве нервов. И ведь сколько раз у нее получалось…»
- Ты действительно звонила один раз, когда я летел обратно из Венгрии. Телефон у меня был выключен на время полета, да, честно сказать, тогда твой звонок не имел уже никакого значения.
- Почему?
- Потому, что в течении трех лет ты с разной периодичностью давала мне понять, что между нами все кончено, аж пока я и сам в это не поверил.
- А как же твои слова – «люблю, несмотря ни на что?» Врал?
«Знает, на какую мозоль давить!..» - подумал с горькой усмешкой Рома. В чем, в чем, а в уме и хитрости Кате не откажешь. И все в ней вроде бы хорошо: и сообразительность, и фигура великолепная, и лицо, и пластика… Вот с воспитанием подкачала. Кто и когда успел внушить ей мысль, что все вокруг – дерьмо, и всех людей можно ногами попирать, использовать?
- Не врал. Все правда, от первого до последнего слова. И что любил, и что ради этой же любви прекращу этот же цирк для нашего же с тобой блага. Если бы не моя поездка, я бы с тобой сделал бы что-нибудь нехорошее по твоему возвращению из Пскова. А так – живи, как знаешь…
Роме все эти излияния уже встали поперек горла. Он повернулся, чтобы вернуться на вечеринку, но тут произошло неожиданное. Катя внезапно приблизилась, обвила его шею своими длинными тонкими руками, и быстро-быстро, как бы боясь не успеть, затараторила тихим, но взволнованным шепотом ему прямо в лицо:
- Рома, я виновата, я очень-очень виновата перед тобой! Но ты ведь тоже очень виноват был передо мной, помнишь? И я прощала. Прости и ты меня! Я эти два месяца как в тумане жила, ждала звонка от тебя. Я только о тебе и думала. Я со всеми другими порвала – и с арабом, и с местными… Я не могу без тебя!
Вся эта тирада вызвала только еще одну горькую усмешку Романа.
«С арабом порвала… с местными… Какая честь!.. Киевского не упомянула – оставила, наверно, как запасной аэродром. Ну, он тебе пригодится..»
- Насчет «очень-очень виновата» – ты это, жалеючи себя сказала, Катенька… Нет слов, чтобы описать, кем ты стала. Или, нет – слова есть, да все нецензурные… Так что не будем об этом. Есть такие вещи, как мораль, нравственность. Можешь в толковом словаре проверить. И посмотри, где ты, а где описания этих слов. «Поверни глаза зрачками в душу – и там сплошные пятна..»
Роман аккуратно освободился от ставших ненужными объятий, и безразлично смотрел на спешно вводящую себя в состояние слез Катю.
- Я ждал сообщения… - с какой-то детской искренностью повторил Роман, отходя к колоннам. – сообщения не было. А теперь уже все неважно…
- Ты все рано на ней не женишься! Ты ведь через неделю меня о встрече умолять будешь! – выстонала вслед ему Катя.
- Это вряд ли. Я ведь говорил, что настроен весьма серьезно. Все правда. Не врал..
Он повернулся, чтобы уйти, но остановился, оглянулся и проговорил чуть слышно:
- У меня ребенок будет… И нет ничего важнее этого!.. Прощай!...
И Роман твердо и уверенно пошел прочь по коридору к двери, из-за которой слышалась веселая музыка и громкий смех…
