НОМЕР ТЕКСТА ДЛЯ СМС-ГОЛОСОВАНИЯ: 8750 ГОЛОСОВАТЬ!
7
- Уезжаешь?
- Угу. Тупо это, надо переболеть. Там пройдет.
«Там девчонки – ого-го…»
- Остался бы хоть на неделю!
- Больно, Вик… Воевать бы хоть куда заслали!.. Отстреляться…
- Ты что! Лучше я сама тебя убью! Нежно…
- Да не пошлют, не бойся… А пошлют – не пойду. Ради тебя.
Эти два слова огромными крыльями распахнулись за спиной Виктории – и тут же опали.
- А только июль!
- Так приеду же…
- В августе?
- Как-нибудь…
Чемодан, давясь, проглотил ком одежды.
- Я провожу!
- Уже темно. Как ты будешь возвращаться?
- На автобусе!.. А туда – пешком, ладно?
На вокзал направились коротким путем – по закоулкам «старого города». Шли молча. Вика понимала, что видит Валерия последний раз – ему нужно «переболеть», «отстреляться»… А к ней – «как-нибудь»…
- Стоять!
Инстинкт сработал раньше мысли. Тело вздрогнуло, сжалось. Рука Вики невольно вцепилась в плечо Валерия, нога отступила за его спину – под защиту и не мешать.
Несколько – много! - тяжелых теней окружило их.
- Иди сюда, красивая! – потребовала темнота, - А солдатику скажи, чтоб не дергался, а то и ему достанется…
- Топайте, пацаны, – спокойно сказал Валерий. – Здесь можно поиметь неприятности.
- Тебе – да. И прямо сейчас. Этого – не хочешь?
Вика зажмурилась. Их было много, и у них были ножи…
- Давай. Классная цацка. – спокойствие уже явно перешкаливало.
- Твоя – тоже ничего. Махнемся?
Кто-то подошел со спины и схватил Викторию за талию. Снова сработал инстинкт – резко вдарила по наглой ладони. Успела бы подумать – не ударила…
- Пошел ты! – рука Валерия сделала резкое движение - и ближайшая из теней заняла подобающее тени место – на земле.
Сменивший хозяина нож будто превратился в магнит, к которому мгновенно стянулась темнота…
…Вика не любила боевиков, но этот – был шедевром. Как это было красиво, когда следующие две тени, давясь выражениями, перешли на ползковый способ передвижения!
Фильм – воистину чудо киноискусства! Брызги крови с экрана долетают до платья зрительницы. Крик… Так это она и кричит, зрительница, - в катарсисе от мастерски, гениально отыгранной сцены гибели главного положительного героя. И руки отрицательных – так реалистичны на ее теле…
8
Открыв глаза, Виктория сразу вскочила с дивана и, не обращая внимания на сидящую рядом мать, бросилась к входной двери, но была вовремя схвачена за юбку.
- Мама! – дернулся подол, - Только не говори мне… что он умер!
- Жив, слава Богу… Да жив!
Вика уже схватилась за ручку двери.
- Стой!
- Мама… - в глазах колотился ужас, - Скажи мне… Только не скрывай ничего… Что? Что?? Почему «Слава Богу»? – она уже была рядом с матерью, трясла ее за плечи.
- Да потому, что плохо все! – Елена Дмитриевна сорвалась, - В реанимации! Бредит: «Жить не хочу…». Врачи сомневаются…
Виктория не сомневалась ни в чем. Смысл его жизни – в ее руках. Во всех смыслах слова.
- Мама, - с нехарактерной для себя собранностью потребовала она, - Пойдем к нему в больницу!
- Только оттуда. Сутки отсидела!
- Все равно пошли! Да, опять!
- Ты лучше в райотдел позвони. Они вовремя успели! Хоть поблагодари! Господи ты мои, доча… Тебя же уже почти… Ангел мимо пролетал... Взяли скотов! Всех! Заявление только подписать осталось!
- К черту! Ты туда посмотри! Вон, на подоконнике, в банке… Завяли уже…Ты и забыла про них… Да гиацинты твои! Летом!!!
Елена Дмитриевна так и не успела ничего понять, даже когда уже оказалась в больничном коридоре, где на одиноком стуле сидел с опущенной головой ее муж. Вика с разбегу кинулась к нему.
- Ну???
И увидела слезы. С ужасом отскочила, почуяв… Но слова Антона Сергеевича были иными:
- Нет надежды… Говорят: не выживет…Все сейчас там…
- Жив, - с чудовищной уверенностью заявила Виктория, - Значит, будет жить!
Из палаты вышел замученный врач. Все трое обернулись одновременно.
- Мало шансов… Он не сопротивляется. «Жизнь бессмысленна» – и все. Кто ж его так? – врач от усталости уже не мог скрыть своего желания обвинять их.
- Я знаю, как его спасти, - глухо сказала Вика, - Пустите меня к нему.
- И без вас-то…
На ее лице возникло выражение танка, идущего на Рейхстаг. Такие выражения очень знакомы и вельми понятны опытным врачам.
- Идите. Только – две минуты!
И Елена Дмитриевна не могла не подчиниться силе танка.
9
Валерий бросил остаток взгляда на вошедших женщин и почти беззвучно выдал:
- Лена…
Она вздрогнула – давно уже не слышала своего имени в этом варианте.
- Лена… - снова с трудом выдохнул Валерий, - Ты замужем… Не хочу… Тупо, а не могу…
- Мама! – сквозь подступившие слезы проговорила Вика, - Слышишь? Быстро скажи, что любишь его!
В этот миг Елену Дмитриевну настиг транс осознания. Но ей не дал долго пробыть в этом состоянии весьма ощутимый, почти грубый пинок.
- Скажи!!!
Не успев задуматься, в состоянии полугипноза, Елена Дмитриевна приблизилась к кровати Валерия.
- Я… люблю тебя… - проговорила елевнятно, а потом, стряхнув оцепенение, уже осознанно и целенаправленно повторила: - Я люблю тебя! – потому что увидела искры, вновь блеснувшие в уже отстраненных глазах.
- Лена… Правда?.. Жить… для тебя?
- Да!
- Это… рай – жить для тебя…
Вика вышла. Пошла плакать - Лена почувствовала это спиной. Но не отреагировала, потому что в эту минуту не могла справиться с хаосом, штормящим в ней самой. Схватилась, ища опоры, за спинку стула, потом села.
«Жить для меня… Господи, а я крест поставила… «Начинающий пенсионер»… И все? И все уже?»
Дерзкое видение бросилось в глаза: отпуск, семье скажет, что на юга, а сама – в столицу… на месяц… к молодому, красивому…
А Вика? Она же влюблена по уши, жертвы вон приносит романтические… Предать дочь?
Да все равно ничего не светит девчонке. Не Золушкам провинциальным против столицы… Ладно, поплачет и успокоится. Эти слезы куда дешевле тех…
…По тем, кто жил для нее и умирал с ее именем на устах. Друзья рассказали… Да уж, есть ей, чем гордиться.
Вот счастье-то...
Лена расшифровала свое видение: может быть, на месяц, - но не на жизнь. Хватит героев. Уходящих, уезжающих, не возвращающихся. Не от любовниц – пусть уже… С подвигов своих, с войн, учений, экспедиций, путешествий, открытий великих…
…Какая радость сияла в глазах Алика в тот день, когда он летающими руками пытался надеть на нее какую-то «беседку», в порыве самозабвенного зова:
- Ленский! Идем со мной! Нет высшего блаженства! А Викинга – в рюкзак и на спину! Пусть привыкает!
Господи, сохрани!!!
Сохрани. Не дай, Господь. Ни ей, ни Вике.
- Я люблю тебя, Валерочка, - гипнотизирующе шептала Лена… Елена Дмитриевна, - Живи. Поправляйся скорее и уезжай. Подальше. Насовсем. Поплачет. Но – не так…
