Ирина (из цикла "Я донжуанский список свой листаю...)
НОМЕР ТЕКСТА ДЛЯ СМС-ГОЛОСОВАНИЯ: 14144 ГОЛОСОВАТЬ!
Случай – великое дело: держи наготове приманку, И на незримый крючок клюнет, где вовсе не ждешь… Публий Овидий Назон
Мы познакомились в музее. Признаться, выставки люблю – Не только живопись глазею, Но и по сторонам смотрю.
Знакомство завязать здесь легче, Чем в месте где-нибудь другом – Картину смотришь чуть подольше, Как будто очень увлечен.
И, оказавшись с дамой рядом, Вполне прилично здесь спросить (Словами иль хотя бы взглядом), Как нравится ей этот вид? *
И если вам она ответит, То может статься, что вы с ней Не зря ходили в тот музей.
Так и случилось. Совместили Полезное мы с ней с приятным, И на пути уже обратном Мы, как друзья, с ней говорили.
И очень быстро закрутилось Наше знакомство. И любовь Стучалась в двери мои вновь… *) Чьи это кони, спроси у соседки с притворным вниманьем… Овидий
Я очень люблю живопись. Я подолгу могу стоять перед полюбившейся картиной. Мне понятен характерный для японцев обряд многочасового любования прекрасным.
Я стою у картины Рембрандта… Сколько б ни было в жизни бед, Но такая уж тайна таланта – От картины самой льется свет.
Как в природе тот свет – ниоткуда, Будто солнце в тумане встает, И молчу я пред этим чудом, Потрясенный который уж год!..
Когда я стал писать стихи, а начал я их писать очень поздно – в 63 года, одним из направлений моего творчества стало описание картин, вроде приведенного выше. На вернисажи я хожу теперь с ручкой и блокнотом. Я не только любуюсь теми или иными полотнами, но пытаюсь тут же, хотя бы вчерне, выразить в стихах свое впечатление от увиденного, свое понимание пейзажа или портрета:
Хочу и видеть я и слышать, Хочу соединить в одно Два нашей жизни отраженья – Поэзию и полотно.
Чтобы друг друга дополняли Картина и стихотворенье. Чтоб в унисон они звучали, Как духа Божьего творенья.
Раньше, когда я не писал стихов, посещая музеи и выставки, я не только любовался картинами, но и внимательно разглядывал окружающих. На мой взгляд, для матримониальных или сексуально озабоченных мужчин вернисажи лучшее место для знакомств. Ведь в зрелом возрасте (молодежь не в счет) в фойе театра или филармонии не подойдешь к понравившейся женщине просто так. А здесь предмет для начала разговора, в буквальном смысле слова, перед глазами. – «Как Вам нравится этот вид? Не правда ли, он восхитителен? и т.д., и т.п. » Если Вы понравились женщине, она обязательно поддержит разговор; если же нет, ищите в соседнем зале другую… И вот однажды, мне было тогда около сорока лет, на одной из выставок в Музее изобразительных искусств им. Пушкина я обратил внимание на очень интересную женщину лет тридцати пяти.
Хочу сказать, друзья, меж нами, Что страстью бурною влекомый, Люблю подчас ласкать очами Я облик дамы незнакомой.
Воображение живое Все скрытое вмиг дорисует, И даже самое святое, Оно, как хищник жертву, чует.
Но очень редко удается Не только чувствам волю дать, Красотка мило улыбнется И поминай ее как звать…
Но в этот раз мне повезло. Как бы случайно, я стал подходить к тем же картинам, которые рассматривала и она, и моя описанная выше метода удалась. На первый же мой вопрос: «Как Вам это нравится?...», она ответила, и мы вместе стали переходить от картины к картине, обмениваясь впечатлениями… Закончив осмотр, мы вместе вышли из музея, направившись к ближайшей станции метро. Был прекрасный зимний вечер – в желтом свете фонарей медленно падали снежинки. Приветливо светились окна домов, и даже вереницы мчащихся автомобилей не портили моего романтического настроения. Мы познакомились. Ее звали Ириной. Но, увы и ах, она оказалась не москвичкой, к тому же замужней дамой. Она жила и работала в Петербурге (тогда Ленинграде), но довольно часто приезжала в Москву по служебным делам и останавливалась каждый раз у одних и тех же знакомых. Замужем она была вторично. От первого брака у нее был сын, уже подросток. Расстроенный, я, тем не менее, попросил номер ее московского телефона. С видимым удовольствием она мне его дала, записав в свою очередь номер моего телефона. Следуя народной мудрости «Куй железо, пока горячо!», я позвонил ей в тот же вечер и предложил пойти завтра в Третьяковскую галерею. Она легко согласилась. Еще через день мы пошли с нею в кинотеатр, и почти все время сеанса я держал ее горячую руку в своей. Отношения развивались, что называется, по нарастающей. Но срок ее командировки, к сожалению, истек. Расставаясь, она дала мне только служебный свой телефон, а писать ей предложила лишь до востребования. Дело в том, что ее муж был, по ее словам, ревнивей Отелло. В прошлом боксер, он, получив тяжелую травму, ушел из профессионального спорта и работал в милиции. Человек недалекий, он неоднократно говорил ей, что расправится со всяким, кто покусится на святость его домашнего очага. (Услышав это, я внутренне порадовался, что моя новая знакомая живет достаточно далеко от меня). Надо сказать, что у мужа Ирины были основания для ревности, поскольку она была очень хороша собой. В молодости она успешно занималась бальными танцами и была в двух шагах от балетного училища. Великолепную фигуру она сохранила и в зрелом возрасте. Прибавьте к этому очаровательное лицо, и вы поймете ее мужа. Ею нельзя было не залюбоваться. В следующий раз Ирина приехала в Москву через полтора месяца, предупредив меня телефонным звонком. Остановилась она у тех же знакомых. При ревности ее мужа, другого и быть не могло, хотя я мечтал, чтобы она остановилась у нас. Муж звонил ей каждый вечер, тем не менее, после ее работы (она стремилась освободиться пораньше), мы ходили в музеи, кинотеатры, заходили в недорогие кафе. Один раз были в уютном драматическом театре им. Пушкина, что на Тверском бульваре. Больше всего она боялась неожиданного приезда в Москву своего муж, от которого всего можно было ждать. Поэтому перед возвращением к месту московского жительства она всегда звонила своим знакомым, у которых остановилась. Пока все было тихо, и я, не опасаясь за свою жизнь, провожал ее до дому. Отпущенная нам неделя пролетела быстро. Хотя мы уже сладко целовались в укромных местах, но нам обоим хотелось большего. Ради этого Ирине удалось высвободить от служебных дел последний день своей командировки, и, сказав знакомым, что, как всегда, будет на службе, причем в разъездах по городу, она сразу после завтрака встретилась со мной, и мы поехали ко мне. Наше грехопадение было упоительным. Она была не только страстна, но и нежна…
У шумных толп тебя отнять я Сумел, надежду затая. И ты лежишь в моих объятьях. И ты – моя, совсем моя… Людвиг Уланд (пер. А. Казарновского)
И губы ищут поцелуя, Стремясь познать тебя до дна – Вся мощь воспрянувшего ..уя Тебе одной лишь отдана…
Любви предел, апофеоз, Мечты осуществленье, Осуществление всех грез, Вершины покоренье!...
Мне больше нечего желать, Остановись мгновенье! Хотел бы век я пребывать В восторге наслажденья!...
В следующий раз она приехала уже весной. Теперь мы не столько ходили в музеи и театры, сколько стремились при первом удобном случае уединиться у меня. Обнаженная, она была еще прелестней, что в этом возрасте бывает, увы, далеко не всегда.
Или весенняя то нега?… Или то женская любовь?… Ф. Тютчев
Не раз, не два ее отведав, Ее переживаю вновь. Так что ж это такое – Женская любовь?
Это – легкое дыханье, Это – аромат духов, Нежность плюс очарованье, Как мелодия без слов.
Муки сердца и стенанье, Напряжение в плоти, Сухость в горле и дрожанье Пальцев рук и всей кисти.
Будто туча грозовая… Вот ударило вдали, И на землю, все сметая, Прямо с неба льют ручьи.
Наконец, гроза устала, И туманом заслонясь, Меж лесов земля лежала, Лужами воды светясь…
Но время и расстояние, разделявшие нас, а также семейное положение Ирины работали не на пользу нашей любви. У меня, параллельно с нею появились другие увлечения. В те годы меня еще на многое хватало.
Я помню время золотое… Ф. Тютчев
Я помню время золотое, Когда еще я молод был, Тогда вскипала кровь волною И многих я тогда любил.
Тогда легко я увлекался, Легко отказ переносил, Взамен с другою целовался И мне на все хватало сил.
Теперь не то – воспоминанья Одни остались только мне, Я пережил свои желанья, Они лежат на самом дне…
Пролетело лето. Осенью мы встретились вновь. В этот раз она приехала на две недели, и я, в ущерб всем другим привязанностям, все свое свободное время отдавал только ей. Она пожаловалась мне, что муж требует ее перехода в другую организацию, работа в которой не связана с командировками. Расставание наше было печальным, полное тревоги за будущее наших отношений. Мы продолжали изредка переписываться. Под Новый год я получил от нее открытку:
Дорогой Сергей!
С добрым Новым годом! Пусть он сохранит-сбережет все хорошее, светлое, будет спокойным и удачным, превратит новые трудные проблемы в нормальные жизненные заботы. Согреваюсь нашими воспоминаниями и твоими письмами. Доброго здоровья родным и близким. Будем надеяться на скорую встречу! Еще раз с Новым годом! Целую. Ира
Увы, не все новое бывает лучше старого. Муж Ирины добился своего. Она вынуждена была перейти на другую работу, и ее приезды в Москву, а, значит, и наши встречи прекратились…
