Вдовин А. И. Смену эпох в новейшей отечественной истории символически обозначили рабочие технической службы Кремля В. Кузьмин и В. Архипкин. 25 декабря 1991 г. в 19 часов 38 минут они спустили государственный флаг СССР с флагштока над президентской резиденцией и в 19.43 водрузили над Кремлем бело-сине-красное полотнище российского стяга (1). В тот же день РСФСР была официально переименована в Российскую Федерацию. Революция 1991 года потребовала исторического обоснования, положила начало переосмыслению предыдущего опыта российского народа и выработке новой концепции истории. Предпосылки для радикального пересмотра оценок прошлого создавались в период «гласности», с января 1987 г. В рамках господствовавшего ранее формационного подхода история советского периода представлялась как переход от капитализма к социализму с последующим восхождением последнего по ступеням зрелости от неразвитых форм к более развитым. Последняя из достигнутых фаз официально именовалась «развитым социализмом». С неожиданным крахом социализма многим сторонникам формационного подхода его трактовка представляется неверной. Они полагают, что правильнее было бы говорить о нем как об одной из фаз «раннего социализма», который еще во многом требовалось доводить до развитых форм. Отказ же от самой идеи приверженцы социализма считают исторической ошибкой или преступлением (2). Неудавшийся опыт социалистического строительства вроде бы оправдывает утверждение о «конце истории». Под этим имеется в виду, что часть человечества, находящаяся на современной капиталистической стадии развития, и впредь будет успешно развиваться при капитализме. «Триумф Запада, западной идеи, — утверждается в статье «Конец истории» американского профессора Ф. Фукуямы, — очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив» (3). С этой точки зрения, социализм оказался одним из исторических тупиков, который вынудил пошедшие по нему народы возвратиться на магистральный путь истории и присоединиться к «передовой» части человечества. В наши дни идея о конце истории и одномерности социального прогресса представляется несостоятельной все большему числу авторитетных представителей мировой науки. К примеру, президент Международной социологической ассоциации П. Штомпка полагает, что теория линейного, безвозвратного и прогрессивного развития всех стран и народов по европоцентристской модели опровергается ходом истории и явно недооценивает потенциал других цивилизаций и моделей развития человечества (4). Как бы то ни было, поражение социалистической идеи в СССР и целом ряде других стран мира существенно поколебало веру в формационный подход к истории человеческого общества. Основу подхода определяет различие способов производства материальных благ на различных этапах истории. Главным двигателем развития капитализма представлялось открытое К. Марксом основное противоречие между общественным характером капиталистического производства и частнособственнической формой присвоения (5). И хотя этот подход, безусловно, не исчерпал своих возможностей при характеристике минувших эпох, его прогностические возможности вызывают все большее сомнение. С 1943 г., когда был упразднен 3-й Интернационал — знаменитая международная организация, объединяющая с 1919 г. компартии различных стран, — в нашей стране и мире все реже исполнялся созданный в 1933 г. гимн Коминтерна с призывами «заводы вставайте! Шеренги смыкайте! / На битву шагайте, шагайте, шагайте!». Угасает вера и в то, что «огонь ленинизма наш путь освещает, / На штурм капитала весь мир поднимает! / Два класса столкнулись в последнем бою». Давно потерял актуальность и по сути сдан в исторический архив «наш лозунг — Всемирный Советский Союз!». Совсем мало остается приверженцев коммунистических идей, убежденных в том, что уже в ближайшем будущем «все страны охватит восстания костёр!». Вместе с тем, остаются еще члены КПРФ и других партий, считающих: «Мы красного фронта отряд боевой / И мы не отступим с пути своего!» (6). Мировое же коммунистическое движение, имея в своих рядах мощную Компартию Китая и смыкаясь с мировым антиглобалистским движением, продолжает активно влиять на жизнь многих государств (7). К формационному подходу в определенном отношении оказывается совсем близким и так называемый цивилизационный подход. Он предполагает, что человечество развивается, восходя от дикости к варварству и далее — к современным цивилизованным историческим формам. Так, социализм в свое время изображался цивилизацией высшего типа. «Мы создаем, и мы создадим, — говорил Н.И. Бухарин в 1928 г., — такую цивилизацию, перед которой капиталистическая цивилизация будет выглядеть так же, как выглядит “собачий вальс” перед героическими симфониями Бетховена» (8). Ныне лидерство в развитии видится иначе: «Десятка западных стран движется вперед, а остальные догоняют» (9). В качестве цивилизационного образца чаще всего выставляются США. Ориентируясь на него, отстающие «модернизируются» (10). Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что такая стратегия развития «отсталых» цивилизаций неосуществима, так как модернизировать все человечество по американскому образцу невозможно из-за ограниченности земных ресурсов, львиная доля которых потребляется теми же Соединенными Штатами. Насчитывая около 5% жителей Земли (в октябре 2006 г. население США перешагнуло 300-миллионный порог), они расходуют 23% всей энергии, съедают 15% мяса, на американских дорогах используются 37% всех машин мира. Сегодня американец потребляет в четыре с лишним раза больше энергии, чем усредненный житель планеты, тратит в три раза больше воды, производит в два раза больше мусора и вырабатывает в пять раз больше углекислого газа. Потребляя половину добываемого в мире сырья, более четверти нефтепродуктов, США выбрасывают в воздушный океан Земли треть вредных отходов (11). Заработок гражданина США (39,7 тыс. долларов в год) почти в пять раз больше заработка усредненного жителя планеты (8,54 тыс. долларов). Официальный порог бедности в США составляет 50 долларов в день, а у 3,5 миллиарда жителей Земли нет возможности тратить ежедневно и двух долларов. По международным критериям бедностью считается доход в 2–4 доллара в сутки на человека, а нищетой — менее 2 долларов (12). К нашим дням сформировалось понятие о «золотом миллиарде» населения земли — одном из шести миллиардов землян, населяющих страны, достигшие высокого уровня технологического развития, — США, Канада, страны Западной Европы, Япония, Австралия, Новая Зеландия, Израиль (13). На граждан этих стран приходится 70% производимой на планете энергии, 75% обработанных металлов, 85% мировой древесины. В 2001 г. «золотой миллиард» распоряжался почти 85% мирового продукта (в 1960 г. — 70%), на него приходилось 84% мировой торговли и 85% финансовых накоплений. В 1960 г. различия в доходах между наиболее богатыми и беднейшими 20% населения мира относились как 30:1, в 1970 г. — как 32:1, в 1990 г. — как 60:1, а к концу 2000 г. — как 100:1 (14). Дальнейшее «улучшение» этих соотношений в пользу «развитых стран» и надежды на некоторое расширение «золотого миллиарда» за счет аутсайдеров фактически лишают перспектив четыре пятых населения планеты, делая их излишними на земном празднике жизни. Представляется справедливым суждение известного английского историка и социолога А. Тойнби, предостерегавшего, что «тезис об унификации мира на базе западной экономической системы как закономерном итоге единого и непрерывного процесса развития человеческой истории приводит к грубейшим искажениям фактов и поразительному сужению исторического кругозора» (15). Цивилизационная теория, как и любая другая, имеет право на существование. Но она не является панацеей для человечества. При ряде достоинств ей присущи ошибки, чреватые серьезными последствиями. Претендуя на единственно правильную методологию постижения истории, всецело овладев умами и будучи положенной в основу политической стратегии, «цивилизационная парадигма» «грозит вернуть мир в эпоху крестовых походов и джихадов — с той разницей, что вместо мечей, стрел и копий пойдут в ход ракеты с ядерными зарядами, электронное и информационное оружие» (16). Недавние события в Югославии и Ираке в этом свете предстают как первые крестовые походы под флагом прав человека и утверждения нового цивилизационного порядка. Обращает на себя внимание и тот факт, что цивилизации в рамках цивилизационного подхода зачастую классифицируются по совершенно произвольной методике. История стран, шествующих впереди других по столбовым дорогам цивилизации, расцвечивается положительными характеристиками исторических фактов, явлений, процессов и личностей. Сочинения же по истории «нецивилизованных» стран изобилуют негативной информацией и антигероями. Все это наблюдается и во многих учебных пособиях по отечественной истории, изданных в последние десятилетия. Они во многом напоминают исторические труды, вышедшие в 1920–1930-х гг. из-под пера историков известной школы М.Н. Покровского, главной задачей которых было показать дореволюционную отечественную историю исключительно в негативном свете. В исторических расследованиях либеральных историков и журналистов 1990-х гг. советское прошлое моментально предстало как самый темный период отечественной истории — цепь авантюрных попыток осуществления социальной утопии, тоталитаризм, административно-командный режим с нечеловеческим лицом, немотивированные репрессии, паранойя и маразм лидеров, насилие над народами, погружение страны в застойное историческое болото. С помощью такого «цивилизационного» подхода в школе и университете можно взращивать только национальных нигилистов, антипатриотов, внутренних и внешних эмигрантов. Ограниченность формационного и цивилизационного подходов к истории, представляющих путь народов как линейное восхождение от низших форм к высшим, развитие по неким «передовым образцам», как модернизационные переходы от традиционных обществ к современным, преодолевается так называемым синергетическим подходом к истории. Появление этого научного подхода связано с творчеством бельгийского ученого российского происхождения И.Р. Пригожина, удостоенного в 1977 г. Нобелевской премии за работы по термодинамике неравновесных систем (17), и немецкого физика Г. Хакена, давшего в 1973 г. изученным им эффектам самоорганизации в лазерном излучении название «синергетика» (от греч. synergeia — совместное, согласованное действие) (18). К нашим дням выяснилось, что этот диалектический метод познания имеет универсальный характер и применим для постижения закономерностей развития общества. Синергетика все более играет роль сквозной междисциплинарной теории, активно входит в методологию исторической науки. В этой связи трудно согласиться с автором, полагающим, будто «успешность включения новой историософии в учебные тексты по российской истории в значительной степени объясняется тем, что она позволяет эклектически соединять элементы формационного, цивилизационного и других подходов, с идеологическими “державно-национальными” построениями, содержательно корректировать соотношение марксистско-советской и модернизационной версий истории» (19). Синергетический подход основан на таких понятиях, как нелинейность, неустойчивость, непредсказуемость, альтернативность развития. Историков это привлекает новым взглядом на развитие неустойчивых ситуаций в историческом процессе, для чего требуется учитывать влияние на него разного рода случайностей, малых воздействий, которые невозможно предугадать и прогнозировать. Особую значимость для понимания истории приобретает развитие в точке бифуркации — точке ветвления процесса, являющейся отправной для новой линии эволюции. Яркий исторический пример представляет собой социальная революция, означающая кардинальную перестройку общественной системы. С понятием бифуркации неразрывно связано представление о так называемом аттракторе. Академик Н.Н. Моисеев объясняет эту связь следующим образом. Развитие динамической системы любой природы происходит в некотором аттракторе — ограниченной «области притяжения» одного из стабильных или квазистабильных состояний системы. Сложные нелинейные системы могут обладать большим числом аттракторов. В силу ряда причин: чрезмерно большой внешней нагрузки или накопления флуктуаций (противоречий в обществе) — ситуация однажды может качественно измениться, и система относительно быстро перейдет в новый аттрактор, или канал эволюции. Подобная перестройка системы называется бифуркацией (20). Главное отличие нового подхода от классических заключается в том, что в рамках классической науки царствовали принципы детерминизма, а случайность считалась второстепенным, не оставляющим следа фактором в общем потоке событий. Неравновесность, неустойчивость воспринимались как нечто негативное, разрушительное, сбивающее с «правильной» траектории развитие, которое мыслилось как безальтернативное. В синергетике идея эволюционного подхода сочетается с многовариантностью исторического процесса и многомерностью истории. С позиций синергетики ХХ век человеческой истории представляется настоящим веком бифуркации. Об этом, в частности, свидетельствует труд известного философа науки Э. Ласло (21). Как пишут авторы монографии «Синергетика и прогнозы будущего», «развитие нелинейной математики, синергетики, а с ними и нового взгляда на мир и условия жизни в нем — не очередная мода, а естественная стадия развития науки и культуры» (22). Синергетический подход дает представление о сложности изучаемых в природе и обществе процессов. Однако трудно ожидать, что он может быть уже в ближайшее время реализован при создании обобщающих трудов по отечественной истории. Следует иметь в виду особенности задач, решаемых обществоведами. Физики, добившиеся за последний век фантастических достижений в своей области, полагают, что их наука изучает «простейшие и вместе с тем наиболее общие закономерности явлений природы, свойства и строение материи и законы ее движения» (23). Перед аналогичными задачами, необходимостью установления наиболее общих закономерностей в развитии страны и российского общества, стоят историки. Одна |